Разбитая жизнь

— Они правы, — заявила Галка. — Не по-русски это — оставлять водку. А пока не выпили — держи. — Она порылась в куртке и извлекла старенький «Сименс» с треснувшим корпусом. — В общем, мы тут с пацанами поговорили и решили рискнуть. Батарейка заряжена, дня на три зарядки хватит. В телефонной книге четыре номера: мой, этих двоих недоделанных, — кивнула она на поскучневших приятелей, — и моего молодого человека. Но последнее — на самый крайний случай. Без нужды не звони. И помни: если тебя заметут с этим телефоном, то на зону поедем вместе.

— Правда, в разные зоны, — хмыкнул Борька.

Андрей завел Дашу в самую глушь урочища. Там они могли не опасаться облавы. Тайга застыла, мглистый лунный свет растекался по земле. Блуждали туманные тени. До наступления темноты он успел построить в низине шалаш, натаскать в него все необходимое для комфортного сна.

— Не помылись… — бормотала Даша, обвиваясь вокруг него. — Скоро привыкнем, такими и будем ходить. Странно здесь как-то, — она опасливо поглядывала через его плечо. — Такое ощущение, что привидения летают, нашептывают что-то. Не сказать, что очень страшно, но как-то… необычно…

— Пусть летают, — лениво бормотал Андрей. — Это аномальная зона, здесь всю дорогу какие-то странности. Пока ты со мной, можешь ничего не бояться.

— Я и дальше хочу быть с тобой… — прошептала она и закопалась ему в воротник.

— Но мне же сидеть по гроб жизни, — рассмеялся Андрей.

— Так докажи, что ты невиновен.

— Я и пытаюсь…

Она задумалась.

— Знаешь, Андрюша, я, конечно, не обладаю твоей интуицией, но кое-что умею чувствовать. Ты заметил, что я не сказала ни слова, пока вы с друзьями обсуждали наболевшую тему? Я внимательно слушала, моделировала ситуации, прислушивалась к ощущениям. Что-то не так, Андрюша.

— Что именно? — он напрягся.

— Не знаю. Во всем происходящем было что-то неестественное, натянутое. Словно кто-то очень боялся. Не тот страх, что нас поймают, а что-то другое… Не могу популярно объяснить, просто чувствую. Ты ничего такого не испытывал?

— Боюсь, что нет… — отозвался Андрей.

— Я могу и ошибаться. Попробуй разложить это дело по полочкам — как молекулы на атомы. Какие главные улики против тебя? Они ничтожны. Пуговица со штормовки — ее оторвали за день-за два до преступления и оставили на поляне после убийства. Сомнительно, что ее подбросили потом. Не забывай, что начальные следственные действия проводили люди, которые не знали о твоем существовании и о том, что тебя подставят. То есть работали обычные оперативники. Как они узнали, что эта пуговица принадлежит тебе? Явно кто-то надоумил. Почему явились с обыском и сразу полезли под сарай, найдя эти пресловутые сапоги от комплекта химической защиты? Значит, тоже была наводка. Кто их мог тебе подбросить? Думай. Если придумаешь, отсюда и надо плясать…

— Бесполезно, — засыпая, проговорил Андрей. — Подбросить мог любой, не так уж сложно…

Он очнулся посреди ночи, распахнул глаза. Даша скатилась с него, разметалась и посапывала в сторонке. Он ее не чувствовал, оттого, наверное, и снилось что-то пакостное. Будто снова был в армии, карантин, курс молодого бойца, почему-то глухая овражистая местность. На него смотрели колючие глаза из-под стекол противогаза. Глухая команда: «Защитный костюм надеть! Газы!» — и он начинает совершать нелепые движения, путается в хлястиках, а веревка держателя почему-то чересчур длинная, приходится забрасывать на шею. Она сжимает горло…