Разбитое сердце Адрианы

Прилив удовольствия достигает своих высот. Я не могу сопротивляться этому.

Я хватаюсь за простони, когда оргазм накрывает меня с яркой вспышкой в глазах. Я сжимаюсь вокруг него, а он кончает в меня. Отдаваясь друг другу полностью и беззаветно, мы испытываем огромное удовлетворение и блаженство.

— Мне показалось, что это было целых четыре секунды, — смеюсь я, и получаю звонкий шлепок по попе. — Эй.

— Ты больна разговорчивая.

Я лежу рядом с ним, ощущая его тепло и запах. Наши тела становятся одним целым, наслаждаясь моментами единения. Наши сердца бьются в унисон. Я чувствую, как его губы ласкают мою кожу, отправляя мурашки по всему телу. Мы погружаемся в мир собственного удовольствия, забывая обо всем остальном. Он прижимает меня к себе еще сильнее, словно боится потерять.

Наши дыхания синхронизированы, словно мы одно целое. Я закрываю глаза, чувствуя его пульсирующее сердце рядом с моим.

Я медленно засыпаю в его объятиях, забывая обо всех заботах и проблемах.

22 Глава: Матео

Я медленно открывал глаза, чувствуя, как теплый луч солнца падает на мое лицо. Пытаясь растянуть утреннюю лень, я повернулся к Адриане, которая лежала рядом со мной, обнаженная и спящая. Наши тела были сближены в объятиях, и я почувствовал ее нежное дыхание на своей шее.

— Доброе утро, — шепчу я, целуя ее в губы.

— Доброе, — сонно бормочет она, отвечая на мой поцелуй.

Этот поцелуй был наполнен любовью, нежностью и страстью, словно весь мир остановился на мгновение. Я чувствовал твою теплоту и близость, и мне казалось, что мы двое — всё, что нам нужно для счастья. Наши губы слегка дрожали от желания и вожделения, и это был самый искренний и нежный поцелуй, который я когда-либо испытывал.

Вдруг, резкий стук в дверь заставил меня подскочить от неожиданности. Я услышал голос своей дочери, просящей впустить ее в комнату. Мы оба взглянули друг на друга, переглядываясь в немом согласии. Я быстро подскочил с кровати, игнорируя боль в ноге.

— Где мои трусы? — рычу шепотом.

— Мне почем знать?

— Ты с меня их снимала.

— Не помню такого, — рявкает на меня

Ааааааа. Пиздец подкрался незаметно. Трусы вы где? Похуй. Штаны вы где?

Быстро надел штаны и кофту кое-как.

Фух. Жить можно.

— Мамочка, почему так долго? — задает резонный вопрос.

— Офелия, иди, чисть зубки я сейчас выйду, — отвечает Адриана.

— Хорошо, мамочка, — раздается ее голос уже по коридору.

— А что так можно было? — возмущаюсь шепотом.

— А ты вообще исчезни нечестивый, из-за тебя в этой ситуации очутились. Придумывай правдоподобную речь, будешь сам объяснить, как ты тут оказался. Даю подсказку, она чувствует, когда ей лгут.

— Все будет, — заверяю ее. Не удивлен, что она чувствует ложь. Яблоко от яблони недалеко укатилось.

— Пошли.

— Куда? — не понимаю, что она имеет в виду.

— К Офелии, речь придумал?

Опустив взгляд, я вижу на ней черные шорты и голубую футболку. Мой взгляд застревает на ней, когда я вдруг замечаю, что на ней нет лифчика. Её грудь для моего взора полностью открыта, и я не могу отвести от неё взгляд.

Меня охватывает волнение и возбуждение. Я ощущаю, как сердце начинает биться быстрее, и кажется, что кровь бурлит в жилах. Мои глаза не могут оторваться от ее форм, открывшихся передо мной.

Я стою как приколоченный к месту, не в силах оторвать взгляд от нее. Мои мысли заполняются только ей, её обнаженная грудь и эротичное обличье. Я понимаю, что должен отпустить взгляд, но не могу себя заставить отвернуться.

Мои чувства смешаны: восторг, возбуждение, страсть. Я чувствую, что не могу удержаться и хочу приблизиться к ней, ощутить ее близко, прикоснуться. Но где-то в уме звучит голос разума, напоминая, что это неприлично, недопустимо.

— А где лифчик? — задаю главный вопрос с утра.

— Какой лифчик?

— С чашками спереди, застежкой сзади и двумя лямками, что держат его на месте не давая рухнуть в неподобающем месте в неподобающее время.

— Я дома, — рычит на меня.

— Я тоже тут. Надень его сейчас же.

— Нет.

— Не доводи до греха. Я ведь постоянно буду на тебя пялиться.

— При дочери? Нахал. Бесстыжий. Контролируй себя. И член тоже. Он выпирает у тебя, создавая натяг, как у палатки.

Бесстыжая. Ни стыда, ни совести, ни лифчика.

Выйдя из комнаты в бешенстве, иду на кухню. — Матео, а что ты тут делаешь? — удивляется дочка.

Хороший вопрос. Замечательный. — Моя одежда была мокрая после дождя, мне пришлось у вас переночевать. Ты ведь не против?

— Нет, ты не первый кто тут ночевал, так что все нормально, — произносит с легкостью. В смысле, блять не первый? Это что за благотворительность в виде ночевки?

— А кто тут еще ночевал? — спрашиваю почти спокойным голосом.

— Дядя Олег, он тоже намочил одежду, и ему пришлось спать на диване. Ты тоже спал на диване?

— Я почти не спал, он у вас не удобный.

Прищурив свои большие глазки, она начала меня внимательно осматривать.

Мне стало дурно и нечем дышать. Вот и все моя песенка спета. Даже пожить не успел.

— А почему на тебе костюм дяди? — спрашивает она, сложа руки на груди.

Кое-как сглотнув, я понял, что казнь отменяется. — Твоя мама мне его дала.

— Ясно.