Разбитое сердце июля

– Ну, конечно, кодировалась. Из-за этого ее и разнесло так. Люди по-разному реагируют. У меня один друг был, тоже сильно пил. Широкая такая натура! Закодировался – стал невыносимым жмотом, жена, которая раньше его пьянство хоть как-то терпела, жадности не вынесла и ушла. А Марина стала есть, есть, есть как ненормальная. Знаете, какая красивая она была раньше? Даже когда напивалась, в канаве валялась, все равно была красивая. Галина ей всегда завидовала, ее красоте.

– Значит, они сестры? Не похожи, – сказала Алена.

– Правда же? Правда, не похожи? – почему-то обрадовался Колобок. – Никакого сходства! Пусть Галина и не голливудская красавица, какой была Марина, зато такую жену поискать еще надо. Если бы не эта бродяжка, которой она никогда не могла ни в чем отказать… Сколько она нам нервов вымотала, сколько денег из нас вытянула!

– Понятно. И вы решили возместить ущерб одним махом, – усмехнулась Алена.

Колобок покраснел, насупился:

– Не понимаю, о чем вы?

– Да этот снимок, – Алена повертела в руках фотоаппарат. – Кому пришло в голову сфотографировать Холстина, чтобы потом шантажировать его? Вам? Галине? Лео… в смысле, Марине Ивановне?

– Ей. Она знала, что Холстин в Ирину до смерти влюблен и жизни не пожалеет, чтобы жениться на ней. А тут такой скандал… И вообще его репутация… Марина была уверена, что сможет из него деньги тянуть сколько угодно.

– Но ведь за него выходила ее дочь! Разве Ирина не помогала бы матери, став женой такого богатого человека?

– Ирина? – Колобок горько усмехнулся. – Ирина даже не показала жениху мать, понятно? Стыдилась ее, будто твари какой-нибудь. Клялась, что любит мамочку, что жалеет, а ведь Марина жила только тем, что ей Сергей покойный давал да мы с Галиной. А что Ирка, что Вадик – они в другую сторону смотрели. Ладно, Вадик – он чужой, он Марину вообще в глаза не видел никогда, только на старых фотографиях, а там она – совершенно другая. Они за одним столиком с Мариной сидели, а он даже не подозревал, кто она. Смех, да? Ирина только вид делала, что они не знакомы, а Вадик даже не догадывался ни о чем. Но ладно, говорю, он чужой, но Ирка… предательница! На мать ей было совершенно наплевать, под чужую дудку пела – все, что Нинка ей велит, делала! Как зомби!

– Нинка? Нина Елисеева имеется в виду? – перебила Алена с самым равнодушным видом.

Колобок прихлопнул рот ладонью и уставился на нее, вытаращив глаза. Конечно, он был потрясен, он был в отчаянии, но даже в его отчаянии было что-то комическое. Вот бедняга, даже посочувствовать ему невозможно, можно только смеяться над ним…

– Откуда вы о ней знаете? – спросил хрипло, утирая пот со лба.

– От Ларисы Серебряковой, – не стала скрывать Алена. – Как и о многом другом. Но далеко не обо всем… Кое-какая информация получена из других источников.

Почему-то при этих словах ей вспомнилась Софико Чиаурели в чудном старом фильме «Ищите женщину». Если бы героиня фильма сейчас оказалась на месте Алены, то непременно постучала бы себя по лбу, указывая на один из этих бесценных источников.

Однако Алена стучать себя по лбу не стала, а небрежно спросила:

– Кстати, вы ведь тоже плясали под дудку Нины. Разве нет?

– Я сделал то, о чем меня Вадик попросил, – моментально насупился Колобок. – Ну, разве трудно мне было…

Он осекся, однако Алена словно бы услышала продолжение: «Обеспечить вам уединение в бассейне?»

– А он просил вас по собственной инициативе или по указке Нины? – настойчиво спросила она.

Колобок только плечами пожал:

– Да мне какое дело? Я ему только один раз и помог, говорю же. Я вообще во всю их затею не верил. Поэтому и не помешал вам въехать в номер Толикова. А они все на тех бумагах финансовых, на их поиске, с ума посходили. Из них пропойца несчастная, – он пренебрежительно кивнул на храпящую Марину, – была самым трезвомыслящим человеком, как ни смешно это звучит. Она деньги хотела добыть просто: шантажировать Холстина. А все остальные помешались. Как будто человек потащит с собой в пансионат какие-то важные бумаги! Хоть, конечно, Нинка этого и требовала. Она его запугала до смерти, заставила сюда приехать…

– Нина заставила? Толиков приехал в «Юбилейный», потому что его заставила Нина Елисеева? – насторожилась Алена. – Каким образом?

– Не знаю! – прижал руки к груди Колобок. – Не знаю, слово даю! Небось тоже шантажом каким-нибудь. Между нами, он, Толиков, был… нетрадиционный человек. Понимаете, о чем речь?

– Голубой, что ли? – недоверчиво спросила Алена. – Нет, правда?

– Я над ним со свечкой не стоял, – дипломатично ответил Колобок. – Просто Нинка обмолвилась однажды, что Толиков из тех старых козлов, которые ради Вадькиных синих глаз на все готовы. А Вадька – он же бисексуал. Ему все равно, с кем – хоть со старыми мужиками, хоть… с бабами. Лишь бы платили!

Перед «бабами» он сделал ощутимую паузу, и Алена просто-таки физически услышала непроизнесенный эпитет, отнесенный конкретно к одной из этих баб. К той самой, с которой она недавно переглядывалась в своем зеркале.

Но Алена и бровью не повела. Все пустяки в сравнении с вечностью!