Разбитое сердце Лорелеи

Тётя Аля, как сразу же по приезде стала называть девушка свою двоюродную бабушку, понравилась ей с первого взгляда, в отличие от города, который встретил Лену настороженно. Впрочем, может, Лене это только показалось из-за того, что Санкт-Петербург встретил её дождём. В её родном городе стояло лето. Жара за тридцать, а в Питере столбик термометра едва поднимался до плюс пятнадцати. Она не отрицала, что город Петербург величественен и прекрасен. Но создалось такое впечатление, что город Великого Петра требовал почтительного отношения. Как она сформулировала для себя это внутреннее ощущение — преклонения и соблюдения дистанции, в отличие от её родного города, готового обнять и приласкать как коренного своего жителя, так и приезжего. В общем, Лене не хватало тепла как внутреннего, так и внешнего.

К городу она всё же в течение нескольких месяцев привыкла.

Девушка заметила одну характерную черту петербуржцев: большинство из них любили собак. Четвероногие питомцы встречались почти на каждом шагу. Но это Лену как раз не угнетало, собак она и сама любила. Вот и у тёти Али был четвероногий член семьи — спаниель Дакси.

Собака и девушка приглянулись друг другу сразу. И как-то само собой получилось, что вскоре все заботы о Дакси Лена взяла на себя. Пёс настолько привязался к девушке, что ждал её возвращения домой, крутился у ног, если же она была занята и не могла уделить ему внимания, просто лежал возле места, где та находилась.

В Питере Лена окончила школу и институт, устроившись после на работу. Ей казалось, что время течёт неспешно. Вечера она проводила в обществе тёти Али и Дакси. Время от времени они с Алевтиной Петровной выбирались в театры. Устюгова просто обожала оперу!

И, конечно же, Алевтина Петровна считала своим долгом приобщить внучку к высокой культуре Северной столицы, поэтому они не только регулярно посещали Эрмитаж, но и бывали во многих других замечательных и интересных местах.

Лена же больше всего полюбила Петергоф, вернее, его потрясающие воображение фонтаны.

— Что по сравнению с Петергофом Версаль? — философски говорила тётя Аля, и на её лице появлялась снисходительная гримаска. — Европейцам не дано понять русского размаха.

Лена была с ней согласна на все сто, хотя Версаль видела только на картинках и по телевизору. Зато Устюгова видела его и другие города мира воочию. Её муж Гаврила Игнатович был крупным учёным, поэтому Алевтина Петровна вдоволь поездила по европейским и не только городам вместе с ним.

Лена была вполне довольна своей жизнью. Единственное, что её тяготило, — это разлука с родителями. Несмотря на то, что они постоянно созванивались, а раз в год Логуновы приезжали в Питер навестить дочь, и жили по полумесяцу, Лене этого было мало.

Однако возвращаться домой она не планировала. Ей почти удалось забыть о своей первой и, как она думала, единственной любви Вадиме Самойлове. Она не узнавала о Вадиме. Родители ни разу не обмолвились о нём ни письменно, ни устно.

Лена считала, что Вадику пришлось жениться на Инне Тимохиной. Она не хотела знать, кто у них родился и насколько гладко протекает их семейная жизнь. Сама про себя решила, что замуж не выйдет. Зачем? Разве ей плохо живётся с тётей Алей и Дакси? Нет! Живётся ей отлично!

Устюгова время от времени поглядывала на Лену с беспокойством. Её опасения, что двоюродная внучка останется вековухой, особенно усиливались в последние годы. Сначала она намёками подталкивала Лену к знакомству, как сама выражалась, с «мальчиками», а потом и вовсе перешла к решительным мерам: знакомила девушку с внуками своих подруг и знакомых.

Но Лена, некоторое время молча сносившая потуги тёти Али выдать её замуж, в конце концов взбунтовалась и решительно пресекла дальнейшую деятельность самозваной свахи.

— Тётя! Прекрати, пожалуйста! — попросила она. — Я не хочу выходить замуж.

— Но это ненормально, Леночка! — всплеснула руками Алевтина.

— А выйти замуж за человека, которого не любишь, по-твоему, нормально? — сердито спросила Лена.

— Но ведь должна же ты кого-то полюбить! — не желала сдавать позиций Алевтина Петровна.

— Тётушка милая! Я никому и ничего не должна. Я люблю тебя, Дакси и своих родителей! И с меня довольно этой любви.

— Леночка…

— Тётя, если ты будешь принуждать меня к замужеству, то я от тебя съеду! — пригрозила Лена.

— Что значит съедешь? — удивилась тётка. — Куда ты направишься?

— На съёмную квартиру! Денег, как ты знаешь, я зарабатываю достаточно.

— Ах, Боже мой! И у тебя поворачивается язык говорить мне такое?

— Ты сама виновата, — тихо сказала Лена. — Я не хотела тебя обижать. Но ты замучила своим сватовством.

— Хорошо, — сдалась Алевтина Петровна, — если ты решила остаться старой девой, оставайся. Я больше тебе ни слова не скажу! — сердито проговорила Устюгова.

— Спасибо, тётушка, — искренне обрадовалась Лена и, заключив старушку в объятия, расцеловала её в обе щёки.

Растроганная Алевтина Петровна расплакалась.

— Леночка, я ведь хочу для тебя всего самого лучшего.

— Я знаю, — девушка прижала старушку к груди, — всё-всё, успокойся, пойдём пить чай.