Разбитое стекло

Юля влюбилась в коттедж с первого взгляда. Поселок был благоустроенный, тщательно ухоженный, добросовестно охраняемый. Дорожки скорее напоминали миниатюрные улочки, всегда вылизанные до блеска. По ним хотелось ходить в ярких звонких кломпах, которые веселым стуком создавали бы ощущение уюта и праздника. Тому же настроению способствовали и деревья, аккуратно высаженные вдоль участков. Да и сами землевладения заслуживали внимания: многие коттеджи со вкусом отделаны, перед ними прудики и деревянные скульптуры животных и гномов. В поселке было очень зелено, и чистый, благоуханный воздух хотелось пить, а не вдыхать. В смысле инфраструктуры здесь тоже все обстояло прекрасно: в центре Соснового бора имелась круглая площадь, на которой располагался отличный супермаркет с продуктовым магазином, в котором можно было купить решительно все, вплоть до свежего мяса. Здесь же находились киоск со свежим хлебом из частной пекарни, аптека и даже небольшое, но очень уютное кафе. Если не знать, что поселок находится в нескольких километрах от центральной части провинциального российского города (пусть даже и миллионника), подумаешь – Европа. Голландия, например. Да-да, именно она, поэтому Юле и пришли на ум кломпы. Конечно…

Юле и Владу достался двухэтажный дом в самом конце улицы, выходящий окнами на озеро. Альберт Валентинович чрезвычайно гордился тем, что смог сделать сыну такой царский подарок. Коттедж действительно был необыкновенно хорош, хотя Влад, привыкший жить в центре города и всегда утверждавший, что никогда и ни на что его не променяет, не пришел в восторг от переезда на новое место. Он признал, что дом отличный, но Юле показалось, что он, как всегда, просто не хочет перечить отцу. А ей коттедж из желтого камня, с массивной круглой входной дверью и французскими окнами так понравился, что в первую минуту она даже пустила слезу и кинулась обнимать тестя. Каким бы занудой и деспотом он ни был, но плохой человек неспособен сделать такой великолепный подарок!

Обязанности супругов по обустройству дома разделились. Юля занималась интерьером, дизайном участка. Влад отвечал за сантехнику, лестницы, новые полы и двери. Мебель выбирали вместе. Надолго Влад застрял на окнах. Ему непременно были нужны такие, которые нельзя разбить камнем. В конце концов он остановился на каком-то монолитном поликарбонате, который нельзя проломить ни кирпичом, ни арматурой, и снова застопорился на выборе самого лучшего варианта. Юля деликатно молчала.

Влад не торопился. Работа затянулась на год, высосала кучу денег из семейного бюджета, но к весне все было готово. Оставались детали: комнатные растения, посуда и тому подобное. Юля и Влад переехали в дом и стали в нем ночевать, хотя кое-чего по мелочи не хватало: то чайник забыли, то фен, то еще что-нибудь. Вот тогда-то Юля впервые заметила изменения в поведении своего мужа. Владу нравился дом, но он продолжал ворчать по поводу его удаленности от места работы. На самом деле поселок находился всего в двадцати пяти минутах езды от «Апекса», но городская квартира была в пяти минутах ходьбы, и это в глазах Влада являлось ее неоспоримым преимуществом. Неожиданно он прекратил свои протестные выступления и впал в какое-то оцепенение. Сам попросил Юлю предпринять последний рывок и купить новые или перевезти из квартиры старые предметы первой необходимости, чтобы затем полностью, окончательно переехать за город. «Жить на два дома еще труднее, чем просто обитать далеко от работы», – провозгласил он, и вскоре семья полностью перебралась в новое жилище. Юля не столько удивлялась, сколько радовалась. После ремонта и обустройства дом стал просто сказочным. Из окон было видно озеро, поляну, окруженную смешанной зеленью, под окнами радостно распевали птички. В доме еще не успели закончить ремонт, а они уже свили два гнезда: одно за окнами спальни, другое перед кухней. Юля строго-настрого запретила кому-либо разрушать эти гнезда. Умиротворение и покой здесь были какими-то неземными, Влад не мог не проникнуться этой безмятежностью – так объяснила себе Юля перемену в его настроении.

Строго говоря, никаких доказательств физической измены мужа у Юлии не имелось. То, что составляло основу ее домыслов, было, на ее взгляд, куда серьезнее.