Разбитое зеркало

«…И вот они подошли к последнему борделю своего турне. Это было жалкое место, всего лишь кучка грубых домиков с написанными на дверях номерами. Мадам была француженкой. «Фифи Лисичка». И вот Фред подходит к ней, шепчет ей на ухо, немножко смущенный, потому что ему отказали во всех местах. А мадам поворачивается к нему, улыбаясь во весь рот: «Конечно, мосье. Мы удовлетворяем все вкусы. Только нужно отвязать козла».

Роман ничего не понял, но мужчина, которому Джорджио рассказывал это, засмеялся. Наверное, нужно было знать начало.

Посетитель ушел, все еще посмеиваясь. Роман заглянул в кабинку к Джорджио, чтобы попрощаться.

— Минутку, Роман, — сказал Джорджио. — Я хочу с тобой переговорить.

Роман сел.

— Знаешь, кто это был? — спросил его Джорджио.

— Нет.

— Педро Акбар.

— Из «Афродиты»?

— Тот самый. Он попросил меня помочь ему в решении одного дела.

— Да?

— Мне будет нужна твоя помощь, Роман. Что ты делаешь в воскресенье?

— В воскресенье? Встречаюсь с Оливией.

— Ты можешь это отменить? Или привести ее с собой?

— С собой? Куда с собой?

— Видишь ли, Педро — мой старый друг по игре в триктрак. Сегодня ему позвонили и сказали, что «Араб» приезжает в город в воскресенье. Его попросили организовать кое-что, но его ресторан занят под свадьбу.

У Романа округлились глаза.

— А я здесь при чем, Джорджио? Кто этот «Араб» и что Педро собирался организовать? И какое все это имеет отношение ко мне или к вам?

Джорджио поднял свою пухлую руку и стал разгибать пальцы.

— Первое: «Араб» — один из величайших игроков в триктрак в мире. Говорят, он зарабатывает на игре по меньшей мере миллион в год. Второе: предполагалось, что Педро организует турнир, собрав лучших игроков города. Третье: Педро не может сделать это у себя, поэтому он хочет, чтобы я провел это здесь.

— А я?

— Ну, — пожал плечами Джорджио. — Мне нужен хозяин. Кто будет заниматься закуской и напитками.

— А как насчет вас?

— Я? — Джорджио потер мясистые ладони. — Я ведь буду играть.

Роман посмотрел Джорджио в глаза и сказал:

— Ну конечно. Вы будете играть, а я буду смотреть и слоняться между вами?…

Джорджио ударил ладонью по столу

— Эта игра не твоего класса, Роман! У нас здесь большие ставки. Некоторые из ребят спустят за ночь столько, сколько ты зарабатываешь за год. Давай сделаем так. Ты уговоришь милашку Оливию прийти сюда и разносить закуску, которую ты заранее приготовишь, а я поставлю за тебя сто долларов. Это даст тебе возможность поучаствовать в одной из начальных игр-разминок, но зато ты сможешь сказать, что однажды играл с важными людьми. Но нужно, чтобы Оливия оделась как можно более привлекательно, о'кей?

— Двести. Сотня мне на игру и сотня Оливии за ее хлопоты.

— И вы оба останетесь здесь до самого конца? Независимо от того, что ты не сможешь сыграть больше одной игры?

— О'кей.

— Тогда по рукам. С тобой трудно торговаться, Роман, но все равно по рукам.

В ту ночь Роман взял с собой в постель книгу «Ставка в триктраке — кровь». Ему нужно было так или иначе убить полчаса. У него было соглашение с Оливией. Он звонил ей после того, как они оба заканчивали работу, проверить, что она дома и в безопасности. Но он должен был делать это ровно в три часа. Она будет уже у себя и ждать у телефона с тем, чтобы при первом же звонке снять трубку до того, как это побеспокоит ее мать.

Оливия была совершенно другим человеком в разговорах по телефону. Ее голос всегда был таким теплым и любящим — когда они были так далеки друг от друга. Роман предполагал, что у нее когда-то был неудачный опыт общения с мужчиной. Вот почему она была такой зажатой с ним. Он чувствовал, что в глубине души она была по-настоящему страстной. Он мог жить с этой мыслью — он может быть терпеливым. Постепенно она придет к нему, и, когда она будет готова, он будет таким нежным и ласковым, что это смоет все плохие воспоминания.

Тем временем он страдал во время бессонных ночей и испытывал мучительное наслаждение от своего одиночества в постели, особенно по воскресным ночам, думая об экстазе, который они однажды разделят. У Романа была фотографическая память в том, что касается женской анатомии. Иногда это было проклятием.

Три часа. Он протянул руку, два раза нажал «ноль» на клавиатуре телефона.

— Роман? — Он даже не услышал гудка.

— Оливия. Как прошел день?

— О, обычно. А у тебя?

— Здесь кое-что образовалось. Это насчет воскресенья. Оливия, мне очень не хотелось бы отменять наше купанье…

— Это очень тесное бикини, Роман, — сказала она внезапно осевшим голосом. — Неприлично тесное. Эти тесемки, эти банты с таким трудом держатся на груди и на бедрах. Мне нужно быть осторожнее при движениях. Они все время развязываются, сами по себе.

Роман подавил стон. Ей, кажется, нравилось делать это с ним по телефону. Обычно он спал на животе, но после одной из таких поздних бесед с Оливией стало невозможно спать таким образом.

— Я с нетерпением ждал этого, Оливия, но…

— Что но? — выдохнула она.

— Есть возможность заработать пару сотен, Оливия, для нашей мечты. Мы будем вместе, но не одни.

— Не напускай таинственности. Расскажи.