Разбитое зеркало

— Конечно, нет. Но, ощущая нечто странное, я копнул глубже.

— И?

— Бедная Триш действительно была несчастлива в любви. Похоже, она притягивает мужчин с дурными наклонностями.

— Преступников?

— Но ими они не были до встречи с ней. Наша Триш Амброуз — неважно, кто она сейчас, мисс или миссис — видимо, привлекает мужчин с необузданным темпераментом. Не считая секса, которым она занималась со своими мужьями и многочисленными любовниками, ее насиловали пять раз.

— Кто-то один насиловал ее пять раз?

— Нет, не какой-то один человек, а какие-то люди. Пять разных мужчин. Трое из них были осуждены за изнасилование, один — за попытку изнасилования, одного оправдали.

— Пять разных мужчин? Ты прав, Тревор, эта Триш либо удивительно невезучая, либо_

— Либо она приносит неприятности. Оливия, я просто не хочу, чтобы она работала у нас.

— Вижу, куда ты клонишь, — ответила Оливия, слегка постукивая кончиком карандаша по зубам и массируя другой рукой свое бедро под столом. Мышцу по-прежнему иногда сводило. Это служило полезным напоминанием о том, кто разрушил ее жизнь. — Она доставляет неприятности? — задумчиво переспросила Оливия. — Нам не нужны неприятности. Но, может быть…

— Может быть?

— Ведь сейчас уже сентябрь, не так ли? В школах и колледжах начинаются занятия и, полагаю, моя дорогая сестра должна также к ним приступить. Тревор, подай мне драммондвилльскую газету. И не надо звонить или писать этой Триш по поводу того, что ее не берут на работу. Приведи ее. Я хочу с ней встретиться и лично сообщить эту плохую новость.

Триш Амброуз, аккуратно и скромно одетая, с тем легким выражением голода в глазах, который, как показалось Оливии, она узнала, села напротив нее и спокойно восприняла известие.

На своем столе Оливия оставила газету «Драммондвилль адвертайзер», сложенную так, чтобы в глаза бросалось жирно обведенное синим карандашом объявление Романа о найме персонала.

Оливия, перехватив устремленный на газету взгляд Триш, сказала:

— Возьмите ее, может быть, там есть что-то интересное, я ее уже просмотрела.

«Приносящему неприятности неудачнику всегда найдется место, не так ли? — подумала Оливия после ухода Триш. — И, быть может, «Стейк сейчас» именно то место, куда стоит заложить эту бомбу с часовым механизмом».

Глава пятнадцатая

Роман спал на раскладушке в так называемой кладовке, расположенной за офисом. Раскладушка была именно тем, что ему требовалось. За дверью с надписью «Только для служащих» находился душ. Свою одежду он оставлял на вешалке рядом с раскладушкой. Все это было куплено на распродаже всего за пятнадцать долларов. Рубашки и белье хранились в глубоком ящике письменного стола. В офисе также были небольшой телевизор и книжные полки. Когда ему не хотелось стейка и жареной картошки, он мог приготовить себе в кастрюле что-нибудь простенькое.

При работе по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки семь дней в неделю у него оставалось не так уж много времени, чтобы тратить деньги. И хотя его доход составлял лишь малую часть того, что он зарабатывал у Джорджио, и был даже меньше его заработка, когда он доставлял пиццу, в конечном итоге Роману все же удавалось кое-что откладывать.

Портия распорядилась, чтобы с каждой партией вина доставлялась и одна бутылка виски, так что он жил практически бесплатно. Виски накапливалось, все бутылки, кроме первой, оставались неоткупоренными. Ему казалось, что виски возбуждает аппетит. Может быть, это был условный рефлекс, как у собак Павлова. Когда он бывал у Фелис, она угощала его оставшимся от Джорджио «Кардью». Тост в память о ее покойном муже стал для них чем-то вроде ритуала и, возможно, был просто напоминанием. Физическая близость между ними служила только лекарством, которое принимают дважды в неделю после виски.

Когда он остался в одиночестве, то лучше было не обманывать свое тело напрасными ожиданиями. Оно и без того натягивало поводок и истекало слюной.

Его роман с Фелис умер естественной и безболезненной смертью. Период ее самой острой боли остался позади. Ее метрдотель Артурио начал посещать Фелис после работы — о ее потребностях позаботились. Их отношения никогда не отличались слишком глубокими эмоциями. Они останутся друзьями.

Он знал, что, доведись ему оказаться когда-нибудь в отчаянной ситуации, Фелисия с радостью раскроет ему свои объятия. Но это было не для Романа. Ему было необходимо, чтобы в нем нуждались.

Но в отношениях, державшихся на чисто физическом влечении, было и свое преимущество. Они не оставляют шрамов на сердце.

О потребностях Фелис позаботились, но, к сожалению, не о нем. Возможно, для успокоения души Фелис и не была ему нужна, но его тело по-прежнему предъявляло свои требования.

Не помогло и то, что на протяжении всех ее длинных каникул Портия была рядом. Бывали случаи… она наклонялась над столом в своих хорошо сидящих шортах или тянулась за чем-нибудь и ткань натягивалась на ее груди. Вновь и вновь Роман почти… Но потом он заглядывал ей в глаза и видел глаза Оливии.