Разбитое зеркало

— Портия, клянусь! У меня никого нет. С тех пор не было ничего серьезного…

— О да! Само целомудрие, не так ли? Баран отказался от овец?

— Портия, я позвонил не для того, чтобы ссориться с тобой. Я никогда не хотел ссориться с тобой. Клянусь тебе…

— Как и каждой, с которой встречался, — ответила она. — Ты любишь всех. Заботишься об их потребностях, правильно? Если она этого хочет, надо ей это дать. Так вот, Роман, не у каждой женщины потребности столь примитивны.

Она бросила телефонную трубку. Чертов ублюдок! И так спокойно… Она помедлила. Ну а что, собственно, спокойно? Чем он огорчил ее? Будь честной сама с собой, Портия. Твои слезы текут не из-за того, что он сделал, а из-за того, чего он не сделал. Глупый Роман! Он идет на все, чтобы осчастливить женщин — всех, кроме тебя, Портия. А у тебя самой, черт побери, тоже есть потребности! Ты обвиняешь Романа в том, что он считает, будто ему известно, в чем заключаются потребности каждой женщины, а ведь это именно то, чего хочешь ты, разве не так? Сейчас твои потребности очень просты. У тебя появилось непреодолимое желание, которое не оставит тебя, и единственный, кто может удовлетворить его, находится ровно в ста двадцати семи милях отсюда, в Драммондвилле.

Роман мягко положил телефонную трубку. «Что это? — подумал он. — Что он такого сказал?» Как ни старайся, некоторые женщины… Хотя, конечно, дело именно в нем, а не в том, что он упомянул ее сестру или сообщил о существовании шпиона. Роман ее просто раздражает. Она дала это понять несколько лет назад. Портия избегала его с момента суда. Он превратился в «табу», «паршивую овцу», стал нечистым, прокаженным, персоной «нон грата».

А почему бы и нет? Ведь он искалечил ее сестру, и хотя они и ненавидят друг друга, но сестры есть сестры. Он убил мать Портии. Его необузданная похоть стала причиной скандала, который мог бы легко уничтожить «Стейк сейчас». Так почему бы ей и не ненавидеть его?

Портия стала его другом, когда у него никого не было. Он вполне уже мог быть мертвецом, а она подарила ему жизнь. И это все после того, как он причинил ей столько горя.

Он даже отверг ее милую детскую жертву, когда она попыталась хотя бы на одну ночь занять место Оливии, чтобы исцелить его от болезни любви. Она поступила, как школьница, и сильно ошиблась, но…

Портия представляла собой нечто совершенно удивительное. Она готова была лечь с ним в постель — а тогда она скорее всего была девственницей — только потому, что считала, что это нужно ему. Ни одна женщина не могла бы поступить лучше.

И после этого — после всего, что она вытерпела от него, прощая его за все, он позволил своей похоти затмить ему глаза и почти уничтожить то немногое, чем ему удалось отплатить ей. А она все же спасла его!

О Господи, как же она должна презирать его!

Все! Больше он ее не потревожит. Ни за что! Единственное, что он может делать для Портии, — зарабатывать для нее деньги. И он будет это делать, он заработает миллионы, и его не остановит даже то, что Оливия собирается помешать ему.

Впервые с тех пор, как он осуществил несколько усовершенствований в ресторане «Бифштекс вашего будущего» в Калумне, Роман отправился в один из ресторанов Оливии. Парень в грязном фартуке и с ярким прыщем в углу рта бросил ему мясо на тарелку. Хотя Романа и спросили, как его поджарить, однако не дали самому выбрать кусок мяса.

В итоге бифштекс оказался не «слегка», а сильно прожаренным. Если бы это происходило в его ресторане, он бы тут же уволил этого парня. Нарезанная картошка оказалась из магазина, а не приготовленной на кухне. Такая картошка обычно покупается поджаренной не до конца и замороженной. Это экономит силы, время и место на кухне, но ее вкус сильно отличается от вкуса его жареной картошки.

И с маринадом было что-то не так. В чем же дело? Роман отрезал еще кусочек — ему пришлось буквально отпиливать его. Да, дело было в количестве вина.

В его рецепте вина требовалось совсем немного, а этот бифштекс вымачивали в соусе, где вина было гораздо больше. Во рту оставался привкус.

Итак, у Оливии оказалось немного дешевле, но обслуживание и еда были намного хуже. Цены различались не настолько сильно, чтобы объяснить, почему же Оливия выигрывала у него. Все дело, видимо, было в том, что она просто оказывалась первой и более проворной.

Она открывала ресторан, а Роман отказывался от борьбы и не хотел что-либо в этом менять. Он просто не мог. В конце концов, у него была совесть.

Если же Роман первым открывал в городе ресторан, то Оливия просто следовала его примеру. Ее ресторан перекрывал Роману возможности для торговли. Это напоминало игру в триктрак, и он отступал, будто не хотел выиграть. В ситуациях, когда он подставлялся под удар, она немедленно его наносила, а если подставлялась Оливия, Роман бить отказывался. Очень хорошо! Теперь у него был ответ. Сейчас, когда он представил это в виде игры, все стало ясным и понятным: он откроет не один, а сразу два ресторана. Найдет в городе два самых лучших места и захватит их. Если Оливия захочет сделать то же самое — пусть. Ставки удвоились.