Разбитое зеркало

— Так ты должна неплохо знать Калумн, — сказал он.

— Что? О, не так уж хорошо! Портия приезжает по воскресеньям, а мы редко навещаем ее.

— Что нам нужно, так это складское помещение или что-нибудь в этом роде, но там, где много студентов.

— Не в центре?

— Нет, если мы хотим, чтобы у нас были низкие цены.

— Ну, большинство университетских общежитий расположено в восточном районе. Давай поедем туда и посмотрим.

Они ездили туда-сюда, затем Роман остановился и поставил машину на ручной тормоз.

— На следующем перекрестке Университетская улица?

— Да, должно быть.

— Колледж «Святой Марии» налево, а колледж «Джулиана Эсквита» направо?

— Да, наверное

— Значит, «Святая Мария» для девушек, а «Эсквит» для юношей?

— В «Эсквите», кажется, совместное обучение, но он все еще на восемьдесят процентов мужской, так мне говорила Портил.

— Правильно. «Джулиан Эсквит» специализируется по юриспруденции, не так ли? Там, должно быть, учится твоя сестра.

— Да. Ей так нравится, что ее колледж в основном мужской.

«В самом деле, ей нравится это, потому что она просто потаскушка, — подумала Оливия. — Клянусь, что она позволяет этим грязным животным лапать ее или что похуже. Строит из себя принцессу Недотрогу дома. Но откуда знать, может быть, она Королева шлюх в каждую университетскую ночь».

— Мальчики направо, девушки налево — здесь должно быть много гуляющих парочек.

— Да, возможно.

— Они пройдут всего полквартала, а у нас здесь… Он указал рукой на небольшой кирпичный дом.

Оливия прочитала: «Ортопедическая обувь». Косо висевшая вывеска была старой.

— Давай выйдем и посмотрим поближе, — предложил Роман.

— О'кей.

Местечко выглядело не очень. Фасад был сложен из кирпичей разных сортов, кое-где были заплаты.

— Что ты думаешь? — спросил Роман.

— Э… трудно сказать снаружи.

Роман дернул дверь:

— Давай посмотрим внутри.

— Ты хочешь войти? Может, лучше посмотреть сквозь окна? Нужно быть осторожными.

— Не трусь!

Он взял ее за запястье и потянул во двор мастерской.

— Хватит места для парковки, — сказал он.

— Да. Нужно только убрать весь этот мусор.

— И замостить Это не такие уж большие расходы. А это что за дверь?

Это оказалась площадка для разгрузки с поднимающейся вверх дверью. Под ней было темным-темно.

— Ты не откроешь, она заржавела.

— Ну-ка, посмотрим.

Он взобрался на площадку и взялся руками за нижнюю часть двери. Она немного сдвинулась.

— Достаточно, чтобы пролезть, — сказал он. — Подожди меня.

Извиваясь, он прополз под дверью на животе, не обращая внимание на грязь. Мгновение спустя боковая дверь заскрипела.

— Прошу вас, Ваше Величество, — поклонился Роман.

— Может быть, нам нужно…

— Мы ведь перспективные арендаторы, не так ли?

Внутри здания был полумрак. Свет проникал лишь через окна с грубыми рамами.

— Давай руку, — предложил Роман. — Пол здесь неровный.

Оливия предпочла бы упасть, но пришлось дать руку. Его грубые мужские ладони были, по крайней мере, сухими. Она бы не вынесла, если бы они были потными.

Роман оглядывал убогие кирпичные стены, прикидывая, где что расположить Оливия соглашалась

— Пол не имеет значения, — сказал он ей. — Мне представляется, нужно поднять пол, чтобы сделать разные уровни, как зал и сцена. Давай пройдем наверх.

— Наверх? Лестница не рухнет?

— Нет. Ты видишь эти пилоны? Там наверху должно быть оборудование. Это место крепкое как скала. Давай я пойду первым. Если лестница выдержит меня, то она выдержит и тебя.

Оливия ждала, съежившись в полутьме, пока Роман не крикнул вниз:

— Это, должно быть, контора хозяина. Иди сюда!

Он оказался прав — это была большая комната, вдоль трех стен которой стояли полки. Большое окно в четвертой стене было закрашено снаружи, как и остальные окна, что превращало его в широкое туманное зеркало.

— Итак, Оливия, — сказал Роман, подходя к ней сзади и обнимая ее сильными руками, — это место будет нашей конторой?

Оливия посмотрела на свое отражение — их отражения. Несмотря на обыденность одежды, несмотря на грязь на плече рубашки, они оба были очень красивыми. «Красивая пара, будут говорить люди, видя нас вместе. Созданы друг для друга».

Он был невероятно привлекателен. Тысячи женщин отдали бы все, чтобы почувствовать, как его руки обнимают их, ладони прикасаются к их телам, поглаживают, сжимают, ласкают… Шлюхи!

Оливия почувствовала тепло внизу живота. Это ее отражение воздействовало на нее. А не его отражение. И тем не менее было что-то эротическое — она смело употребила это слово — явно эротическое в этом отражении: она в объятиях мускулистых мужских рук. Он смотрел, не отрываясь, из зеркала, его глаза горели похотью.

И какой мужчина не воспылает вожделением к этой привлекательной девушке? Ткань ее платья высохла, но она все еще облегала острые груди. Тонкая талия, стянутая широким белым ремнем. Под ним круто выступают бедра, мягкая округлость всех ее форм…

Оливия внезапно почувствовала сильное желание сорвать это платье, чтобы можно было увидеть в зеркале свои гордо торчащие груди, встать на колени и наслаждаться той глубинной влажностью, которая находилась там, где в зеркале сходились бедра.