Разбитые мечты

Я была Эльвирой Лафицкой и прекрасно знала, каким бывает секс. Знала о том, что женщина может получить настоящее, ни с чем несравнимое удовольствие, если мужчина действительно хочет доставить его ей, может выйти на высшую точку экстаза, обрести крылья. Понимала и то, что Эллис Ларвине является девственницей, и вот такое вот проникновение на сухую окажется крайне болезненным, и будет иметь последствия, если не психологические, то физические точно.

– Можно же что? – прохрипел мне Кристиан на ухо, входя в меня пальцами особенно глубоко. Я еле-еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. – Нежнее? А кто был из донтрийцев с тобой нежнее, расскажешь? Почему даже сейчас ты продолжаешь вести себя так, будто бы тебе не нравится то, что я с тобой делаю? Ты уже получила деньги и не малые, так что отрабатывай!

Я слышала звук развязываемых завязок на штанах, а затем почувствовала, как он прижал свою твёрдую плоть к моему входу, и вонзила ногти в ладони, приготовившись к жёсткому проникновению. Как бы я ни готовилась, это, всё равно, не шло ни в какое сравнение со вспышкой адской боли, буквально разодравшей меня изнутри. Мне показалось, что у меня вышел воздух даже из желудка, настолько резким и сильным толчком Кристиан вогнал в меня свой кол. Одним махом, на всю длину. Я выгнулась дугой, совершенно позабыв о том, как это бывает в первый раз. Тело Эллис было действительно ещё очень молодым, а девушка оказалась внутри узкой, слишком узкой, чтобы с ней обращались настолько грубо.

– А ты знаешь, что скакуны донтрийцев – далеко не обычные лошади? Иррисы – дикие потомки единорогов, что в состоянии беспокойства подпускают к себе лишь того, кого ранее признали хозяином, а также девственниц, беременных и кормящих женщин, считая последних неспособными причинить им вред. Так как ты не девственница и не кормящая, то очевидно, что уже успела от кого-то залететь.

Каждое новое слово – новый мучительный толчок.

– Признаешься сама, от кого беременная? Много ли мужчин ты обслужила за последний месяц?

Я с силой сжимала руки в кулаки, вгоняя ногти в ладони, и наконец-то понимая, за что Кристиан так жёстко со мной обходится. В его глазах он получил неопровержимые доказательства моей распутной жизни. Он верил мне, пока Зигфраида говорила обо мне гадости, возможно, поверил бы моим объяснениям, что разговор с Винсентом был шуткой, но то, что я смогла наложить жгут на ногу жеребца, когда все воины уже отошли от нас – стало для него последней каплей. Я вспомнила, насколько хорошо проглядывается двор из окон детской и хозяйских спален, и застонала. Кристиан совершенно точно всё видел! Если бы он только знал, что Эллис не беременная, а невинна, если бы он только мог предположить… А всё моя неудачная шутка в покоях Винсента. Да если бы я знала, что всё так обернётся, то в жизни бы не помогла животному!

– Что стонешь? Забыла, от кого беременна? Не помнишь, сколько мужских членов в тебе побывало за последний месяц? Двадцать? Сорок? Я хотя бы вхожу в первую сотню?

Новый толчок, и я лишь усилием воли не теряю сознание от боли. Сейчас понимаю, что просто ненавижу Кристиана. Как мне только могла нравиться эта мразь? Это его-то я считала защитником? Не удивлена, что Адель он был противен. Да если бы я изначально знала, что он способен хотя бы на десятую долю того, что он сейчас делает с телом Эллис Ларвине! В сознании меня удерживала только мысль о том, что хорошо, что сейчас я, а не она присутствует в этой спальне. Не уверена, что после такого бывшая сирота из городского приюта не захотела бы свести счёты с жизнью.

– А знаешь что, Эллис? Ты меня зацепила, действительно зацепила. Твоя дерзость, уверенность, храбрость, прямая осанка, твёрдый взгляд, отсутствие страха, при этом такая искренняя забота о Ладиславе… Ты просчитала меня, чтобы понравиться. Я даже поверил в то, что тебе действительно нужна была помощь с каминной решёткой, и в то, что моей ванной ты пользовалась исключительно потому, что она удобнее. Да ты даже заставила меня поверишь, что той ночью хотела помочь мне с моей ногой! И ты добилась своего! Я тебя действительно захотел!

Небо, что он несёт?! Что за чушь? Я его просчитала? Какая ванная? Он что, видел меня в своей ванной? Да я вообще ничего такого не хотела… просто пожалела его, когда он напился, подумав, что он из-за измены жены так сильно переживает.

– Ты что, ревёшь?! – фальшиво удивился Кристиан, слегка замедлившись, но не выходя. – Надеюсь, ты осознала, насколько гадко и подло себя вела, и это слёзы раскаяния? Ты поступила многократно хуже, чем Адель! Я хочу, чтобы ты смотрела мне в глаза, когда я буду кончать в тебя, и поняла, что никто не смеет играть со мной и обманывать!