Разбитые осколки

Я причинил ей боль. Не только в переносном, но и в прямом смысле. Я ее ударил. Смутил ее, и из-за чего? Я не знаю, что заставило Коллина принять наркотики, или как до этого дошло, но уверен, что это как-то связано с нашим желанием контролировать ситуацию, думать о себе, а не о своей жене или дочери. Мы были так эгоистичны, думая о своих нуждах, о том, кого она любит больше и кто победит, что мы не переставали думать, что можем потерять ее. Мне противно – даже не хочу смотреть на себя.

– Мне нужно поговорить с папой.

Брови Эйдана удивленно взлетают вверх.

– Ты уверен? Ты же не собираешься ударить его, правда? Потому что я был бы более чем счастлив сделать это для тебя.

– Нет, я не собираюсь его бить. И если ты не хочешь, чтобы на тебя надели наручники и не уложили по соседству со мной, то, наверное, тебе тоже не стоит, – говорю ему. Он издает смешок и направляется к двери. – Эй, Эйдан, спасибо, что боролся за меня, – он ухмыляется и отмахивается от меня.

– Я бился и по худшим причинам.

Мой отец входит в дверь, быстрее, чем я ожидал. Жутко смотреть на него. Я представлял себе, что он будет выглядеть иначе, более зловеще, как злодей из мультфильма, но ничего такого нет. Он похож на моего отца, за исключением того, что его лицо показывает беспокойство, волнение и опасение. Несмотря на то, что мужчина влетел в комнату, он нерешительно смотрит на стул, почти боясь сесть в него. Что я могу изменить свое мнение о его присутствии здесь, если он это сделает. Может быть, я так и сделаю.

– Ты можешь присесть, – я жестом указываю на сиденье.

Он внимательно смотрит на меня, прежде чем сесть.

– Я не знал, захочешь ли ты меня видеть, – говорит он, прочищая горло.

– Не знаю, смогу ли я, – признаюсь я, и он опускает голову. – Но чувствую, что должен это сделать, – я испустил длинный вздох.

Мы смотрим друг на друга, его лицо полно вины, печали, разочарования, сожаления и стыда. Теперь я узнаю его гораздо легче, потому что являюсь какой-то версией его.

– Я знаю, что мои слова сейчас ничего не значат, и что у тебя есть гораздо больше проблем, но знай, что нет дня, когда я не сожалел бы о том, что мой поступок сделал с нами. Я скучаю по тебе и молюсь Богу, чтобы все стало лучше. Хочу, чтобы ты узнал свою младшую сестру, даже если ты никогда больше не заговоришь со мной. Твоя мама влюбилась в нее и, я надеюсь, ты тоже сможешь…

У меня отвисает челюсть.

– Что? – растерянно спрашиваю я его. Он немного колеблется. – Что мама? Как... О чем ты вообще говоришь? – мой голос становится резче по мере продолжения фразы.

Отец с трудом сглатывает.

– Лиза, – я съеживаюсь, как только он произносит ее имя. – Она высадила твою сестру и уехала из города. Уилла живет с нами последние два месяца, – бормочет он.

Я смеюсь и закрываю лицо руками. Не могу в это поверить.

– Послушай, я даже не могу начать разбираться с этим прямо сейчас, – я щиплю себя за переносицу. – Мне не нужны твои извинения или объяснения. Мне просто нужно, чтобы ты был моим отцом – таким, каким был до того, как все это случилось.

Он медленно кивает, как будто понимает, что я имею в виду. Он кладет руки на колени, и я рассказываю ему все, что произошло – все, что помню, мою сделку с Кэлом и то, как я боюсь, что Лорен покинет меня. Когда я заканчиваю, между нами воцаряется молчание, он смотрит на свои колени, прежде чем наши глаза встречаются.

– Сделай все необходимое, чтобы удержать ее, сын.

***

Лорен

– Привет, милая, – я поднимаю голову и вижу Рейвен, что заглядывает в дверь.

Не знаю, как долго я не спала. Я провела целый день в этой комнате. Не двигалась с места с той самой ночи «распада на глазах» – так я ее назвала – событие, которое изменило все, должно иметь название. Мне почему-то казалось, что если я останусь здесь и не выйду, если я не скажу ни слова о том, что произошло – это не станет нереальным. Хочу, чтобы случившейся оказалось плохим сном – чем-то, что я могла бы объяснить, потому что признаться себе, что мой муж сделал то, что он сделал в ту ночь – делает все это таким настоящим и душераздирающим. Мало того, что он напал на нескольких человек и разрушил открытие, он уничтожил кое-что ценное для меня.

Хуже всего то, что он заставил меня бояться его. Независимо от того, был ли он Коллином, Крисом или Кэлом, я так напугана, что не могу просто закрыть глаза на это.

– Я принесла тебе кофе, тосты и два вареных яйца, – она обращается со мной как с ребенком, напоминая мне о том, в каком ужасном положении я нахожусь.

Как бы обычно Рейвен себя не вела, она приняла строгое выражение лица, я-сказала-тебе-так, я знаю, что все не так уж плохо.

– Спасибо, – мой голос звучит как наждачная бумага.

Рейвен садится на край кровати и пододвигает ко мне поднос. Я беру кружку и понимаю, что мои руки дрожат, я ставлю ее обратно и закрываю глаза, пытаясь сдержать слезы, что вот-вот должны появиться.