Разбитый на части (СИ)

Именно так выглядит безысходность. Когда ты идёшь и не видишь нигде света. Когда уже всё равно.

Я не считаю Никиту или отца предателями, потому что я делал ещё хуже. Я прекрасно понимаю поведение Кирилла, потому что уничтожал его нервную систему год за годом.

Ведь никто ещё не отменял такой вещи как бумеранг. И вот теперь он ударил в меня...

Глава 52. Pov Кирилла

Придя домой, я открыл дверь квартиры и, опёршись о дверной косяк, съехал на пол, закрыв лицо руками. Именно сейчас я понимал, что это конец. Конец того, что когда-то меня связывало со странной, но всё-таки счастливой жизнью. Потому что ещё пару часов назад в ней был он. А теперь лишь пустота. Хотя я сам выбрал этот путь и теперь что-то менять глупо и бессмысленно. Даже не смотря на то, что внутри меня отчаянно теребит душу и заставляет меня чувствовать себя последней тварью. Ведь я бросил его в ситуации, в которой должен был помочь. Мне нужно было позвать его к себе и спокойно решить, что нам делать. А как поступил я? Просто взял и предал его...

Оправдываться я не собираюсь, потому что считаю себя не правым, но всё-таки я сделал так, как сделал. Мне уже надоело всё это. Больше боли не хочется.

Да, я понимаю, что без страданий не получится хорошего нормального счастья, но сколько можно?

Разве я мало страдал? Мало перенёс унижений и обид?

Я давился слезами и своей глухой ненавистью, но жил, жил сжимая кулаки и корчась в муках.

А он уже пасует при первых же проблемах.

Хотя в чём-то я даже зауважал этого трусливого ублюдка – он наконец-то признался отцу в том, что любит меня. Если честно, я думал, что он начнёт оправдываться, пытаясь выйти сухим из воды, но он сказал всё, как есть. Ну что ж, похвально, только на дальнейшее развитие событий это уже не влияет.

Мне надоело, и именно сейчас я хочу разорвать нашу обречённую и никому не нужную страсть. Да, я поступаю, как последняя сволочь, делая это именно в момент, когда Антону особо тяжело, но пусть это будет моей персональной местью ему. Не я ведь один должен мучиться.

Тем более, не думаю, что ему слишком уж туго придётся. Наверное, уже стоит на коленях и просит прощение у отца, либо у своих друзей прячется. Такие, как он, всегда находят выход.

Поэтому я сделал всё правильно. Облегчил жизнь ему и себе. Он вернётся в семью, найдёт себе новых игрушек и забудет про меня. А я, наконец, заживу спокойно.

Может быть, даже и забуду его, не знаю....

Вообще, я даже сомневаюсь в том, что между нами именно любовь. Как-то наши отношения назвать этим словом язык не повернётся.

Антон говорит, что любит меня ещё со школы, но зачем тогда так изводил в то время? Для чего смешивал меня с грязью, заставляя чувствовать себя полным ничтожеством?

А мне он вроде бы дорог, но я бросаю его в самые трудные моменты моей жизни.

Нет, так не любят, однозначно...

Поэтому всё, теперь я поставил точку. Решение окончательное и обжалованию не подлежит.

Вытираю лицо руками, убираю влагу с ресниц. Хм, я всё-таки заплакал....

Поднимаюсь с пола и, зайдя в комнату, сразу же падаю на диван, закрывая глаза.

Конечно, правильно было бы позвонить маме. Она, наверное, волнуется, да и вообще странно, что её нет дома. Но потом... всё потом...

Сейчас мне просто хочется заснуть лет так на сто, и, вообще, ни о чём не думать.

***

Просыпаюсь я от настойчивой трели дверного звонка. Наверное, мама пришла. Поднимаюсь с постели и медленно плетусь открывать, протирая ещё не отошедшие ото сна глаза.

Открываю дверь уже с придуманной нотацией для матери, но все слова застревают в горле, когда я вижу, кто находится на пороге.

Антон стоит передо мной. Замёрзший, с посиневшими от холода губами, весь какой-то продрогший и жалкий. Вид у него сейчас, как у побитой собаки. Хочется обнять, прижать к себе и убаюкать его, как маленького ребёнка.

Однако я этого не делаю и, придав голосу ледяное спокойствие, произношу:

- Чего тебе надо?

- Мне больше не к кому идти, - еле слышно отвечает он, низко опустив голову.

- Как же так? А друзья, приятели? К папаше своему иди, в конце концов, - цинично произношу я.

- Отец всем им позвонил и рассказал про меня, наверное, как обычно приукрасил. Я ходил к Никите, он меня теперь видеть не хочет, остальным в таком случае вообще звонить бессмысленно... К отцу я не вернусь, тем более, он меня и не примет...

- А я чем могу помочь?

Хорошо хоть голос не дрожит... Я не знаю, почему сейчас продолжаю вести себя, как полный придурок. Зачем я всё это делаю? Для чего? Кому из нас станет легче от всего этого?

Я вообще себя не понимаю в данный момент. Когда Антон, ещё у него дома спросил меня о том, хочу ли я быть с ним, я не задумываясь ответил «да». Я бы и сейчас так сказал. Вот только моё поведение идёт в разрез с моими мыслями.

Просто мне хочется показать ему, как мне было больно. Хочется, чтобы он почувствовал всё то, что чувствовал я.

Я ведь никогда не забуду, как я страдал. Орал по ночам и ревел в подушку. Как я бил кулаками в стену лишь для того, чтобы заглушить душевную боль физической. Я не забуду, как пытался покончить с собой и как презирал себя за то, что не довел дело до конца.