Разбивая волны

Я стояла в прихожей бабушкиного дома и прислушивалась к приглушенным рыданиям Кэсси, которые доносились из ее комнаты наверху. Какое-то время спустя я шагнула к лестнице и взялась за перила, поставив ногу на нижнюю ступеньку. Я знала, что должна попросить у Кэсси прощения, но сначала ей нужно было как следует выплакаться.

И, развернувшись, я направилась в кухню, где бабушка Мэри готовила травяной чай. Она резала и растирала листья, потом отмеряла нужную порцию и высыпала ее в кастрюлю с кипящей водой. Услышав, что я вошла в кухню, бабушка бросила на меня беглый взгляд и снова повернулась к плите, но я успела заметить, что щеки ее блестят. Бабушка плакала.

– Ты очень ее обидела.

Это была скорее констатация факта, а не обвинение, но я все равно ощетинилась:

– Я сделала это не нарочно!

Бабушка снова посмотрела на меня. Ее взгляд скользнул по моим мокрым и грязным джинсам. Испачканные в песке туфли я оставила на крыльце, но мои носки тоже промокли, и я постоянно переступала с ноги на ногу, стараясь согреться. Бабушка заметила, что меня знобит, и покачала головой. Отложив в сторону кухонное полотенце, она посмотрела на меня, и я заметила в ее глазах такую же боль и обиду, какую несколько минут назад видела на лице Кэсси.

Бабушка была эмпатом, поэтому она на самом деле ощущала обиду и боль Кэсси, как свои. Все, что сейчас чувствовала моя дочь, чей приглушенный плач доносился даже сюда, я видела на бабушкином лице и ощущала себя предательницей вдвойне.

Поскорее отвернувшись, я подошла к очагу. Перед ним свернулся на коврике Фрэнки. Приподняв голову, он посмотрел на меня одним глазом, потом потянулся и перекатился на спину, подставляя светлое брюшко теплу огня. Я тоже протянула ладони к камину. Его живое тепло согрело меня очень быстро – во всяком случае, дрожать я перестала.

– Кэсси очень боится за тебя, – сказала бабушка за моей спиной.

– Я тоже, – отозвалась я, потирая плечи. Стекла в окнах вздрогнули под порывом ветра, пламя в очаге запрыгало и потянулось в трубу, и я шагнула вперед, вслед за отступающим теплом.

– Кэсси рассказала тебе о своей подруге Грейс?

– Да, она упоминала, что ее предсказание сбылось. Она очень за нее переживает.

Позади меня скрипнуло кресло. Бабушка села с тяжелым вздохом, потом подобрала с пола корзинку с вязанием. В ее руках ритмично защелкали стальные спицы, и я подумала, что этот звук фоном прошел через все мое детство. Сейчас, наверное, уже невозможно сказать, сколько вечеров мы провели вот так: бабушка вязала для больницы очередное покрывало, а я читала книгу или просто смотрела в огонь и мечтала.

– Час назад мне звонила Джейн Харрисон, это директор школы, в которой учится Кэсс. Она сказала, что Грейс пострадала не так сильно, как предсказывала Кэсси. Она сказала, что моя дочь спасла свою подругу.