Разбой

Тайное знание антропофагов, хоть и включало много способов наиболее болезненного умерщвления себе подобных (и их приготовления), а также сведения о количестве планет в нескольких соседних звёздных системах, не распространялось на основы агрономии. Этот недочёт оказался роковым: держава развалилась вследствие экологической катастрофы. Обычных соседей, случись неурожай, подкормили бы окрестные деревни. Желающих же поделиться последней кукурузной лепёшкой с пожирателями запретной плоти как-то не нашлось, и все они вымерли от голода. Если верить сказанию, что иногда рассказывали мудрые старики в ночь первого зимнего полнолуния, последние антропофаги съели друг друга, а их духи не стали дождевыми облаками, а превратились в тучи пылевых бурь в Великой Степи. Уцелевшие тиване, с радостью позабыв про крепость и храмы с залитыми кровью алтарями, вернулись к ведомым детишками пляскам на праздниках урожая в свете последней луны лета, и зимним преданиям о духах. Как всем известно, вести такие разговоры сподручнее всего, когда дух грома впадает в спячку. Тогда-то самое время рассказать детям о Бабушке Звёздной Паучихе, Ловком Койоте, и Немой Деве. Мысль о Бабушке Звёздной Паучихе почему-то придала Кае уверенности – тоже вопреки логике.

Раздался раскатистый грохот. Кая ещё раз высунулась из своего крайне ненадёжного укрытия. Самбор, насколько позволяла неповоротливость воздушного корабля, вилял влево-вправо между распускавшихся в небе багровыми цветами облаков разрывов. С крыши одной из башен стародавней крепости из-за бронещита била вполне современная на вид пушка.

– Повернём вдоль ущелья или вверх пойдём, точно собьют! – прокричал лётчик. – Одна надежда – вниз и вперёд! Вамба, будь наготове!

Снова загрохотало, синороплан тряхнул близкий взрыв. Кая решила, что венед выбрал движение вниз по двоякой причине – чтобы прибавить скорость, и в надежде выйти из конуса обстрела. Башня приблизилась настолько, что стали видны стелющиеся якорцы, росшие в швах между камнями кладки, заклёпки на бронещите пушки, и полосатая вязаная шапка на голове пушкаря.

– Вамба, огонь!

На близком расстоянии, отрывистые хлопки картечницы оглушали. Полоса попаданий пробежала по камням, пули отскочили от щита орудия, дурацкий вязаный колпак взлетел в воздух – то ли стрелка задели каменные осколки, то ли пуля попала в смотровую щель. Почти одновременно, к мягкому стрёкоту двигателя справа по ходу прибавился неприятный дребезжащий звук.

Пушка смолкла, но теперь из-за камней по синороплану стреляли из мелкого оружия. Самбор попытался набрать высоту и даже наполовину в этом преуспел, когда правый винт с треском разлетелся в куски. Хуже того, один из осколков винта пропорол рваную полосу в рыбьих пузырях.

– Падаем? – Вамба снова позеленел, за неимением лучшей опоры, теперь вцепившись в рукояти картечницы.

– Без паники, и на одном двигателе пролетим сколько-нибудь, только половину скорости потеряем, – Самбор направил воздушный корабль вдоль ущелья.

– Теперь что ж, в два раза дольше лететь? – голос астронома дрогнул.

Мимо уха Каи вжикнула пуля, за ней другая. Дева вжалась в сиденье. Зелёный или нет, Вамба ответил очередью. Слева из-под крыла-аэростата раздался свист, вращение единственного оставшегося винта замедлилось.

– Паропровод перебило! – Самбор боролся со штурвалом.

– Если всю скорость потеряем, теперь всю жизнь лететь? – с отчаянием вопросил Вамба, ставя на картечницу свежий зарядный конус взамен расстрелянного.

– Всю жизнь, – лётчик покосился на прореху в крыле. – И недолгую!

Выражение этого заявления никак не соответствовало его содержанию – только по тону, можно было подумать, что венеду лет шесть, и он что-то приговаривает, катясь на санках с горы. Синороплан спускался ниже и ниже, уже летя вровень с верхушками сосен, росших на горах, слева и справа ограничивавших ущелье. Внизу заблестела вода.

– Самбор, ты вроде за шкипера? – вдруг спросил астроном.

– А? – Ну, пока мы в воздухе, твоё слово – закон? – Ну. Завещание хочешь составить? Торопись!

– Нет, пожени нас с Каей!

Кая вспыхнула:

– А меня спросить?

– Он и спросит! – отрезал Вамба. – Картечницу скинуть? – Я слов не знаю! – Самбор повис на штурвале, пытаясь выровнять принявший крен вправо синороплан. – Вдруг сядем живыми, картечница пригодится!

– Что там знать? – астроном перебрался на скамью рядом с Каей. – Говори!

– Кая дочь Поки́са-лоро́, берёшь в мужья Вамбу?

– Да!

– Вамба сын Гундемара, берёшь в жёны Каю?

– Да!

Горный ручей внизу расширился, впереди показалось озеро. До воды оставалось сажени четыре.

– Говори слова! – напомнил Вамба.

– Сказано же, не знаю! Женитесь, женитесь, и больше не деритесь! Плавать умеете? Если и нет, всё лучше кормить форель, чем воронов с волками, – не дожидаясь ответа сзади, рассудил венед и потянул за рукоять над головой, окрашенную в красный цвет.

Сверху зашипело, винт окончательно остановился. Кая зажмурилась, одновременно думая, что не подобает дочери вождя…

– Хотя дело бывало, и коза волка съеда…

Окончание Самборова суждения сгинуло в треске ломающихся снастей и плеске.