Разбой

– Не перебивай схоласта! – шикнул Лютослав. – Да у меня кончилось терпение, – Самбор вздохнул. – Летел в Винланд встретиться с одним учёным. Рассказать про мою теорию, договориться, чтоб тот её проверил опытом, через две недели вернуться. Я в Винланде второй месяц, с опытом всё как у козла с молоком, и домой охота! – Понятное дело, – Мегайро в согласии потёр нос.

Поморянин продолжил:

– Мой совет – нападать, и чем скорее, тем лучше. А пристрастный этот совет, нет ли – судите сами. Нападём – и домой попаду быстрее, и любо. Пальнатоки с Фюна, кому я жизнью обязан, от Стейнгладова имени хотел плеваться. Наконец, вам помочь – это и по-товарищески. – Верно! – Бездырь проснулся, полный любви. – Кто ж проходчику с забойщиком товарищ, как не электротехник? Кто опрокид наладит? Кто коническую передачу заменит? – Передачу я тоже могу, но вообще-то это к механику, – усомнился заморский электротехник. – Ты не про своё пристрастие нам расскажи, – Айлвинн взглянула на Самбора поверх очков. – А вот про что. Насколько ты уверен, что у «Смертевоза» сверху нет брони? – Восемь к одному, – ответил схоласт, чуть подумав.

– Если и есть броня, – Мегайро прикинул последствия неудачи. – Теряем мало, только пули изведём, да не поспим. Пора. Кто за нападение? – Погодите! – спохватился поморянин. – Если решите «за», давайте не скажем Вамбе? А то он непременно попрётся с нами. – Припомнит он нам, что не разбудили, – кисло сказал Мегайро. Последнее, что было нужно беженцам из Эрскеренскрага, это международные осложнения из-за гутана, достаточно ухватистого, чтоб жениться на дочери важного вождя с юга, и в то же время достаточно безрукого, чтоб отстрелить собственный винт. – Тна'а, зять Покиса-лоро пусть припоминает, что с брачного ложа в набег не взяли, – по делу заметил Каллан. – Куда хуже будет, если сам вождь припомнит, как его дочь вдовой оставили.

– Дай ещё я скажу, – Бездырь подпёр подбородок кулаком, отчего его борода воинственно оттопырилась. – Нападать надо сразу! Если есть в стане лазутчик, чтоб не успел прознать! – Голосуем? – старшина поднял руку. Его примеру последовали все, кроме Айлвин и не состоявшего в совете Самбора. – Так и реше… – начал Бездырь. Его прервали звуки сверху – грохот, треск деревянных чешуек, ревущий кашель, отчаянный крик, внезапно прервавшийся, и снова грохот чего-то, катящегося с крыши. Горняки схватились кто за клевец, кто за самострел, Самбор оттолкнул скамью и, вставая, выхватил из-за спины вмиг запищавшую переросшим комаром лагунду. На площадке второго яруса показались Кро́гмо с молотом, Глин с четырёхстволкой, и Гу́то, сын Глина, с топором. Новых звуков не последовало. – Дверь на три! – Мегайро подошёл ко входу, по пути снимая со стены копьё. Самбор с лагундой и Каллан с самострелом заняли места слева и справа. – Раз, – Мегайро повернул щеколду. – Два, три! Они выбежали через распахнутую дверь, навстречу тишине. Свет изнутри осветил пляшущие снежинки и нетронутый белый покров перед срубом. Поморянин и верфанец завертели головами по сторонам, вглядываясь в тьму. Послышались торопливые шаги. Старшина занёс копьё, но вовремя узнал Одоляна-часового. Опустив оружие, Мегайро почувствовал, что ему на голову что-то капает. Проведя пальцем по скуле, он убедился, что капли были слишком тёплыми и липкими для талой воды. – Там! – Одолян поднял трясущуюся руку с вытянутым указательным пальцем. Луна снова вышла из-за облаков. В её свете стал неприятно отчётливо виден зацепившийся за деревянный водосточный жёлоб труп, у которого было до позвонков вырвано горло, и заодно наполовину оторвана нижняя часть лица с правой стороны. Каллан перехватил самострел в левую руку, а правой потянул мертвеца за ногу. Тело свалилось в снег. – По справе вроде наш, но что-то я такой рожи не припомню, – вышедший наружу и резко протрезвевший проходчик повернул голову носком сапога. – Говорил ведь, лазутчик! – Любопытно, кто его так? Рысь? – Лютослав растопырил пятерню, держа пальцы в вершке над обнажившейся правой ключицей с четырьмя бороздами от когтей. – Пещерный лев, – определил Каллан. Верфанец ещё раз посмотрел на следы от когтей, зачем-то повёл носом, потом сам себя поправил:

– Львица. Мегайро и Самбор переглянулись.

Глава восьмая. Чугуан, Зареченский конец