Разбойная дорога

Само кресло представляло собой сложную конструкцию из резного дерева, роскошных тканей и кож, поставленную на колеса. И только разглядев все, я заметил, что в комнате присутствует и шестая персона, сидевшая в этом самом кресле. Я не заметил ее сразу, хоть она и была одета в алую хламиду. Очень маленькая и очень дряхлая, она сидела в неудобной позе, словно страдала искривлением позвоночника — мокрое полотенце, выжатое и брошенное в угол. Она спала. Седые пряди выбивались из-под богато изукрашенной головной повязки; лежавшие на коленях руки напоминали скрюченные клешни, лицо превратилось в высохшую морщинистую маску. Я вспомнил, что Бедиан Тарпит говорил что-то про выжившую из ума старую жабу.

На плоской груди, гротескно большое по сравнению с ней самой, висело алмазное украшение в форме полумесяца. Увидев его, я понял, что предо мной верховная жрица Майаны, которой принадлежит власть в этом храме, а возможно, и во всем городе.

По одну сторону от нее стоял верховный жрец Нагьяк — чудовищная ухмыляющаяся туша в красном. Я удивился, как это он забрался на такую высоту, но потом вспомнил про кресло-носилки во дворике.

Рядом с Нагьяком стоял жрец в пурпурной хламиде, сопровождавший гостей. Он был выше и чуть моложе, чем верховный жрец, хотя в тучности почти не уступал ему. Подобно Нагьяку, он был безбород и выбрит наголо. Он все никак не мог отдышаться после подъема.

По другую сторону кресла стояла дородная женщина средних лет. Пурпурная хламида и головная повязка выдавали в ней жрицу, да и лицо ее отличалось характерной для храмовой жизни бледностью, но столь мощная комплекция подобала бы скорее крестьянке — у нее были большие, мужские руки и тяжелая челюсть. Жрица хмуро смотрела на гостей, всем своим видом напоминая крестьянина, на огород к которому забрели две голодные свиньи.

Так, значит, эти четверо и есть высшая духовная власть Занадона? Перед ними стояли на коленях Грамиан Фотий и еще один мужчина в латах, заметно старше.

— …верить твоему уважаемому мнению, Военачальник, — говорил Нагьяк, — наше положение безнадежно? — Его фальцет звучал надрывно.

— Да, ваше святейшество. — Зычный солдафонский голос мог бы прокатиться по парадному плацу и вернуться обратно эхом, почти не ослабнув. — По земным меркам безнадежно.

— Значит, армия не может сражаться без Балора?

— Увы, именно так.

Все ждали, что скажет на это верховная жрица. Она всхрапнула во сне.

— Я же говорила, — буркнула вторая жрица. — Все без толку.

Нагьяк бросил на нее взгляд, исполненный ненависти, и подвинулся ближе к старухе в кресле.

— Святая матерь! Ваше святейшество! Возлюбленная Майаны? — Он визжал ей прямо в ухо, но с таким же успехом мог бы обращаться к каменным изваяниям у алтаря.

— Позови по имени, — посоветовала женщина в пурпурной хламиде. — Это иногда помогает.

— Скикалм!

Губы и веки — казалось, они древнее самих богов — шевельнулись. Сухая листва на ветру. Глаза неуверенно мигнули, слепо уставившись в пустоту.

— Форканцы! — визжал Нагьяк. — Они грабят, жгут, убивают и насилуют по всем Пряным Землям!

Старуха пошамкала губами. Мириады морщин на ее лице извивались как змеи.

Нагьяк повернулся к своему подчиненному в пурпуре, хранившему полную невозмутимость. Покосился на вторую женщину — та только пожала плечами. Он еще раз склонился к верховной жрице.

— Город в опасности! Ты должна призвать бессмертного Балора!

Беззубый рот шевелился почти беззвучно. Она уставила скрюченный палец в стоявшего на коленях воина и пробормотала что-то неразборчивое.

Остальные переглянулись, и я, к ужасу своему, понял, что Нагьяк откровенно забавляется.

В храме любой богини власть принадлежит верховной жрице, но и здесь богиня случая перехитрила всех. Скикалм в своей старческой немощи позволила власти ускользнуть у нее из рук, и верховный жрец не преминул подхватить ее. Женщина в пурпурной хламиде явно не обладала должным авторитетом, если допустила такое.

— Гиллиан Твагус? Гиллиан Твагус умер тому уже боги знают сколько лет, святая матерь. Ему наследовал Джолиак Твагус. Да и тот давно помер. Это Ротиан Арксис. Он теперь командует войском.

— Тебе незачем так кричать. Я не глухая.

— Конечно, святая матерь. Враг у ворот!

Древняя старуха подняла скрюченные руки и принялась теребить сверкающий полумесяц на серебряной цепочке. Она растерялась. Она пустила слюну.

— Тебе надо пойти в Обитель Богини! — воскликнул верховный жрец. — Завтра ты должна возлечь на священное ложе и воззвать к бессмертному Балору. Бог сойдет к тебе, как сходил он к Майане в тамарисковой роще, когда они основали город. Он коснется тебя своей божественной рукой, и годы спадут с тебя, как спадали с Омии и Пиалы! Он окинет тебя взором, и ты покажешься ему прекрасной. Он вспомнит Майану. Ты станешь Майаной для него, и он возляжет с тобою во всей своей мужественной силе. Велика сила Балора!

Старуха снова задремала.

Нагьяк вздохнул и отступил от нее.

— Военачальник Арксис, ты исполнил свой долг. Ты доложил ее святейшеству о грозящей беде.