Разбойничья дорога

– Да, я слышала об этом, – тихо произнесла она. – Мой брат рассказывал мне.

Терпеть не могу слушателей, которые то и дело перебивают.

– Эти опасные речные проходы известны как Врата Роша.

– Ты это уже говорил.

– Верно. Но в прибрежных землях их знают под другим именем. Там люди называют их Гневом Наска. Бойкий Наск – возможно, он более известен вам под именем Неск – бог всех дверей и начала всех деяний.

– И дефлорации! – озорно улыбнулась Шалиаль.

– Вы забегаете вперед. Поскольку река, можно сказать, единственная дверь с побережья в Пряные Земли, второе название тоже не лишено смысла. Я вам не надоел пока?

– Я сгораю от любопытства.

– Спасибо, – вежливо сказал я. – Через это дьявольское место должно проходить все, чем торгуют Пряные Земли, и то, что получают они взамен: огромные тюки хлопка, розовые кедровые бревна и доски, пыльные мешки руды.

– Ты забыл упомянуть дымчатые жемчуга и играющие огнем алмазы, перья попугаев всех цветов радуги, легкие как паутина шелка из загадочных стран на краю света, золото из пустынь Шайфу, кроваво-красные рубины из дьявольских копей Аркраза с голубиное яйцо каждый и дающие мужскую силу порошки из рога горного козла и толченого мумие.

Я начал проникаться симпатией к методам, которыми Бедиан Тарпит решал свои семейные проблемы.

– Сразу видно купеческую дочь.

Она хитро улыбнулась:

– Мой отец не обсуждает свои дела с женщинами.

– Но не ваш брат.

Она приняла мое предположение за твердое знание и удивилась.

– До недавнего времени он вел отцовские дела в Ургалоне, – признала она.

– Не рассказывал ли он вам про знаменитые фарфоровые чаши для омовения пальцев из Лейлана?

– Не помню такого.

– Это достойно сожаления. Так я продолжу? Опасно плавание через Врата Роша, а в отдельные луны оно и просто невозможно. В прилив и отлив бурлящие воды стремительно несутся по скалам и камням, и несчетное количество судов превращается тогда в обломки. Только при высокой или при низкой воде корабль может отважиться выйти в путь, и одолевать ущелье ему приходится короткими переходами из одной знакомой гавани в другую. Несчастье ожидает того, кто замешкается хотя бы на минуту и опоздает причалить к берегу, и все прохождение ущелья может занять немало дней.

– Четыре с половиной.

– Спасибо. Так вот, обитает в этой горной стране один стойкий народ, отличающийся простыми и бесхитростными нравами. Их убогие хижины лепятся к пристаням, и они зарабатывают себе на жизнь продажей провизии, починкой судов и тому подобными не слишком прибыльными, но честными путями.

– Прирабатывая попутно воровством и проституцией, – снова усмехнулась она. Если она хотела шокировать меня своими познаниями, ей это не удалось.

– Совершенно верно, – спокойно продолжал я. – Я как раз хотел рассказать про их темные делишки. Помимо всего прочего, они собирают обломки кораблекрушений, ибо им известны места, куда их выносят волны, и к тому же они время от времени позволяют себе немного передвинуть бакены и створные знаки, дабы пополнить запас.

Моя семья жила в стороне, на пустынном берегу узкого и опасного рукава, известного как Русло Последнего Приюта. Суда редко бросают там якорь, разве что когда попадают в беду и не успевают доплыть до гавани в Заливе Сладких Вод. В таких редких случаях мой дед с дядьями поднимались – даже в самую плохую погоду – и сбрасывали на них камни с утеса. Такую скорость набирают их снаряды к концу долгого падения, что стоит хоть одному попасть в корабль, и он пробивает его насквозь, и тот тонет, не дождавшись, пока прилив освободит его.

Шалиаль побарабанила пальцами по полу, но в первый раз с начала рассказа смолчала, не сводя с меня внимательного взгляда. Развивая успех, я продолжал:

– Бушующие волны смывают команду за борт, и следующий же северо-западный ветер пригоняет обломки в нужную бухту. Многие поколения моих предков занимались этим делом и весьма преуспели в нем.

Моя мать была единственной дочерью, и она не знала своей матери, ибо та умерла родами. Ее – в смысле мою мать – вырастили ее отец и шестеро братьев. Тяжелой и одинокой была ее жизнь, и столь отдалено было их жилище от остальных, что только раз в год, на традиционном Балу Могильщиков Кораблей, виделась она с соседями. Она славилась как женщина мягкого нрава и необыкновенной красоты.

– Мне кажется, я и сама догадалась бы об этом.

– Ее звали… мне стоит назвать ее имя, ибо в рассказе будет меньше романтики, если я продолжу называть ее своей матерью… так вот, ее звали Нугга. В то время, о котором пойдет рассказ, Нугге исполнилось семнадцать лет, и ее чудесная красота как раз только-только расцвела.

Я бросил на Шалиаль оценивающий взгляд и был награжден легким румянцем, проступившим на ее щечках.

– И вот однажды весной, – продолжал я, – Нугга с братьями спустились к воде, пробираясь по камням и отмелям в поисках обломков и скромных даров моря. Погода стояла тихая, но слегка туманная. И так увлеклась Нугга поисками, что потеряла счет времени и не заметила, как отошла от берега слишком далеко.