Разбойничья злая луна

Благородная Туркла никогда никого не выдавала. Поэтому оба разбойничьих корабля должны были сначала покинуть порт и лишь потом попасться в руки властей Харвы. А от погонщика Аилши требовалось только проследить, чтобы отпущенные в город разбойнички явились на борт как можно позже — желательно утром. Красивый план чуть было не испортила излишняя торопливость главарей. Но кто же, с другой стороны, мог знать, что они решатся бежать из Турклы до рассвета, не дожидаясь прибытия на борт Рийты, помощника Лако, или, скажем, командира зеркальщиков Илийзы? Эти двое и ещё пяток наиболее известных разбойников провели ночь побега под замком в подвалах того самого дворца, где днём левый погонщик Аилша столь любезно предупредил Шарлаха о грозящей ему опасности.

Однако досадная помеха была вполне исправима. Пыль «Самума» и «Белого скорпиона» была замечена с мачт сразу с восходом солнца, и, развернувшись широким крылом, флот Зибры погнал оба разбойничьих судна в сторону тени Ар-Нау. В ту самую сторону, куда не удавалось уйти от погони ещё ни одному разбойнику.

Ко второй половине дня стало окончательно ясно, что положение у Шарлаха безнадёжное. В амбразуре заднего обзора кривлялись раскинувшиеся по всему горизонту косые пыльные гривы, и означало это, что, изменив курс, обязательно будешь настигнут не левым, так правым крылом погони. Оставалось гнать корабли вперёд весь день, а вечером всё-таки сдаться, поскольку дальше лежали пески, обозначенные на карте белым цветом смерти. Кивающие молоты.

Ар-Шарлахи обречённо всматривался в кренящуюся и прыгающую пустыню впереди, а в ушах вздыхал и всхлипывал зловещий голосок чёрного колдуна:

«Пришли другие и прогонят вас отовсюду…»

«Те, кому кланяется сталь, нас не трогают…»

«Ты пойдёшь туда?..»

Иногда казалось, что Мбанга шепчет здесь, в рубке:

«Пришли другие…»

«Вас они жгут… Но не всегда…»

«Ты пойдёшь туда?..»

— Нет, — сцепив зубы, выговорил Ар-Шарлахи. — Не пойду…

Рулевые поглядели на него испуганно, но ничего не сказали.

— Курс — прежний, — буркнул он и, поколебавшись, решил на раскалённую палубу не выходить. Воспользовавшись люком, спустился по коротенькой, прыгающей под ногами лесенке в шаткий коридор и, придерживаясь за стены, двинулся к каюте караванного, куда он ночью перенёс на руках пьяную Алият.

Когда Ар-Шарлахи вошёл, она уже сидела на низком ложе и в тяжком раздумье потирала лоб.

— Ну как? — хмуро спросил он.

Алият отняла ладонь ото лба и взглянула на вошедшего. Хороша, ничего не скажешь… Бессмысленные, подёрнутые влажной мутью глаза, нижняя губа отвисла… «А сам-то! — тут же мысленно одёрнул себя Ар-Шарлахи. — Не такой, что ли, бываешь?..»

— Дай воды… — попросила она.

Ну вот, это уже лучше. Он, честно говоря, опасался, что Алият снова потребует вина. Открепил и достал из шкафчика серебряный тонкостенный кувшин, взял чашку и, стараясь не расплескать, налил до краёв.

Алият выпила её залпом и протянула снова:

— Ещё…

Он налил ещё.

На этот раз Алият пила медленно, с остановками. Допив всё до капли, тупо уставилась на дно чашки. Веки дрогнули, начали смежаться, и Ар-Шарлахи подумал было уже, что Алият сейчас снова повалится на ложе и заснёт, как вдруг она тряхнула головой и уставилась на него в тревожном недоумении.

— Слушай… — сипло сказала она. — Мне приснилось?.. Что у мальчонки горло перерезано?..

— Нет, — отводя глаза, глухо сказал он. — Не приснилось.

Повернулся к шкафчику, отправил кувшин на место, затянул на серебряном горлышке крепёжную петлю и, закрыв дверцу, обернулся.

Алият всё ещё соображала.

— Это… ты его?.. — недоверчиво спросила она наконец.

— Нет. Он сам…

— А-а… — Алият покивала. Потом горестно усмехнулась. — Это он тебя испугался… — сообщила она. — Дурачок…

— Может, ещё воды?

Она отрицательно помотала головой.

— Что там у нас делается?..

— Гонят, — со вздохом отозвался он и сам удивился своему равнодушию. — Как всегда…

— Я нужна?

— Да нет, пожалуй… Отдохни пока…

Пригнувшись, вышел из каюты и закрыл дверь. Слышно было, как Алият со слабым страдальческим стоном снова простёрлась по низкому ложу…

Да что же это такое?! Ар-Шарлахи взялся за ноющий бьющийся висок. Когда его привели к Ар-Мауре? Когда это было? Дней пятнадцать назад… То есть ещё пятнадцать дней назад он дурачился в кофейне, обрывал лапки противозаконной мухе, развлекался стишками — и вдруг… Да что же это за смерч такой подхватил его на двадцать девятом году жизни? Ну не может, не может столько событий вместиться в пятнадцать дней!..

Последнюю фразу он выкрикнул шёпотом, потом обессиленно всхлипнул и, пользуясь тем, что никто его сейчас не видит, обмяк и привалился плечом к переборке. Постоял так, собираясь с духом. От Алият сейчас проку мало… Значит, нужно вернуться в рубку…

Он решительно оттолкнулся плечом от переборки, но тут «Самум» покачнуло особенно резко. Со стороны кормового отсека донёсся глухой негромкий стук.