Разбойничья злая луна

– Я позволил поймать себя. И служил большим белым людям очень долго.

– Зачем?

– Хотел знать.

– Знать наш язык?

– Нет. Другое.

– Узнал? – спросил Ар-Шарлахи, стараясь подладиться под неторопливую отрывистую речь туземца.

– Нет, – прошелестел Мбанга. – Тогда – нет. Теперь – знаю.

Всхлипывающий шепот колдуна прозвучал довольно зловеще, и Ар-Шарлахи с содроганием обвел глазами жестоко ухмыляющиеся морды идолов. Беседа вроде бы шла самая мирная, но это ведь туземец! Может быть, у них так принято: сначала поговорить по душам, а потом уже – в жертву?.. Вновь чувствуя озноб, Ар-Шарлахи закутался в плащ, так и не разрешив себе скосить глаз туда, где должны были чернеть над зарослями громады «Самума» и «Белого скорпиона».

Во всяком случае, шума оттуда не доносилось ни малейшего, и Ар-Шарлахи немного успокоился.

Ему очень хотелось спросить, о чем же именно узнал недавно Мбанга, но теперь он боялся оскорбить колдуна прямым вопросом.

– Ты долго служил большим белым людям, – осторожно начал издалека Ар-Шарлахи. – Ты хотел знать. Но не узнал. А сейчас знаешь… Как тебе это удалось?

– Ты хотел спросить не об этом.

Ар-Шарлахи вздрогнул.

– Да, – сказал он. – Ты прав. Я хотел спросить о самом знании.

Колдун еле заметно кивнул. Первое человеческое движение. Хотя, возможно, Мбанга мог перенять его у своих давних хозяев.

– Ты тоже добрый человек. Ты похож на Либи. Но я рад сказать тебе то, что сейчас скажу. Думай, что я говорю это не тебе, а всем людям, пришедшим с гор.

Голос, похожий на вздохи ветра, смолк, но потом зазвучал снова:

– Вы пришли с гор и прогнали нас отовсюду. Но теперь пришли другие и прогонят вас.

– Другие?

Колдун молчал.

– Какие другие?

– Они похожи на вас, – помедлив, отозвался он. – И они уже начинают вас прогонять отовсюду. Ар-Шарлахи моргал.

– Я не понимаю, о ком ты говоришь, – сказал он наконец. – Нас никто не прогоняет.

Вывороченные серые губы шевельнулись в подобии улыбки.

– У вас все меньше кораблей. Вы все реже выходите на них в пустыню. Вас самих все меньше и меньше.

– Да нет же! – обескураженно промолвил Ар-Шарлахи. – Ты… – Он чуть было не сказал: «Ты ничего не понял», но вовремя прикусил повязку. Колдуну таких слов говорить не следовало. – Просто была война. Убивали людей, жгли корабли. Но это делали мы сами, понимаешь?

– Вы так думаете. Копье тоже думает, что оно колет. Но колет не копье, а рука.

Ар-Шарлахи чуть не рассмеялся, но потом вспомнил вдруг Харву, вышедшую на улицы с какими-то странными нездешними товарами в руках, обнищавшие тени, полупустые рыночные площади, черные скелеты кораблей на раскаленном красноватом щебне плато Папалан…

– Ты хочешь сказать… что пришли эти самые другие и… подстроили войну?.. – Он огляделся, словно беря деревянных идолов в свидетели, что такого быть не может. – Но тогда где они? Почему их не видно?

– Чтобы увидеть, нужно смотреть, – последовал загадочный ответ.

– Ну… хорошо… – вконец растерявшись, сказал Ар-Шарлахи. – Я… постараюсь… Но скажи хотя бы, где смотреть?

На этот раз колдун молчал особенно долго. Нехотя разомкнулись вывороченные губы.

– Там, где кланяется сталь.

Ар-Шарлахи невольно просунул руку под головную накидку и прижал кончики пальцев к бьющемуся виску.

– Что это значит?

Колдун молчал.

– Кланяется сталь… – в недоумении повторил Ар-Шарлахи. – Хорошо, а как добраться туда, где она… кланяется?..

– Идти отсюда всю ночь по звезде НТоба. Вы называете ее Альк-Ганеб.

Ар-Шарлахи наморщил лоб, соображая.

– Это где-то между Турклой и Ар-Нау?.. Но там же, говорят, кивающие молоты… – Он осекся и уставился на колдуна, внезапно сообразив, что именно о кивающих молотах и ведется речь. – А ты сам хоть раз это видел?

– Да. Те, кому кланяется сталь, нас не трогают.

– А нас?

Разбойничья злая луна

– Вас они жгут, – равнодушно прикрыв веки, на вдохе шепнул колдун. – Но не всегда… – Вновь открыл черные с сияющими белками глаза, и Ар-Шарлахи показалось, что Мбанга смотрит на него С детским любопытством. – Ты пойдешь туда?

– Не знаю… – в замешательстве сказал Ар-Шарлахи и вдруг понял, что означает для него и для всех остальных последняя фраза колдуна. – Так ты нас отпускаешь?

– Да. Ты пойдешь и скажешь всем большим белым людям: пришли другие, и они вас прогонят.

Весь остаток ночи вокруг «Самума» и «Белого скорпиона» пылали костры и факелы. Однако к туземцам они уже не имели никакого отношения. Вообще казалось, что заросли справа и слева были теперь совершенно безлюдны. В неровном красноватом свете команды с бранью и надсадными криками освобождали увязшие в песке корабли. «Самум» относительно быстро выехал, выправляя крен, по прокопанной для левого колеса наклонной колее, а вот с севшим на брюхо «Белым скорпионом» пришлось повозиться…

Командир зеркальщиков Илийза ползком выволок тяжеленный мешок по оползающему склону и, вытряхнув неподалеку от костра, обессиленно повалился на песок.

– Берегись! – полоснул откуда-то из красноватой трепещущей полутьмы голос Лако.