Разбойник Чуркин. Том 2. В Сибири

– Как бы он нас не стал опрашивать?

– Ответим: «знать, мол, не знаем».

– Вася, тебя спрашивают, – отворив двери, тихо сказала Ирина Ефимовна.

– Сейчас иду, – был ответ.

– Зачем ещё ты понадобился? – сказал Осип.

– Чёрт его знает, дрыхнуть, небось, захотел, – выходя из светлицы, проворчал Чуркин.

Осип поглядел ему вслед и подумал: «Когда же это мы выберемся из этой западни? Сколько верёвочке не вить, а конец должен же быть».

– Наум Куприяныч, как бы ты мне постельку устроил. Хочу, брат, отдохнуть, – сказал помощник исправника вошедшему в избу разбойнику.

– Приладим, ваше благородие; скамейку к лавке приставим, и будет хорошо, – отвечал ему тот.

– А мой солдат с кучером где поместятся? Всем, небось, здесь тесновато будет.

– Найдём и им местечко. Ирина Ефимовна, сходи к хозяйке и скажи ей, чтобы кучеров, да кавалера к себе ночевать пустила.

Ирина Ефимовна вышла.

Его благородие улёгся на покой, а за ним растянулись по лавкам урядник и приказчик. Кучера с кавалером, поужинав, в сопровождении Осипа, отведены были в избу хозяйки, а Чуркин с Осипом остались в светлице.

– Знаешь, атаман, так бы я этого самого солдата по уху и свистнул: очень уж он мне не по душе, – сказал каторжник, приснащиваясь на боковую.

– Что, разве ты с ним повздорил?

– Нет, а морда его противна, чистый он паук.

– Я сам, брат, недолюбливаю ихнего брата: больно они уж нам насолили в своё время, да ничего не поделаешь, – надо на всё время выбирать.

Осип умолк, и светлица через несколько минут огласилась всхрапыванием каторжника с разбойником.

Задолго ещё до рассвета, в избе хозяйки дома поднялись ночлежники и попросили старуху поставить им самовар.

– Ишь, вам и ночью-то покою нет, – причитала она вполголоса, поднимаясь с своей постели.

– Так надо, хозяюшка, пока встанут господа, а мы чайку напьёмся, – отчеканил кавалер.

За самоваром кучера разговорились о своём житье-бытье; кучер приказчика хвалился своим хозяином: «у нас, братцы, говорил он, целый год масляница, пей вина, сколько душа примет… Одно только – работа каторжная, потому при складе находишься»…

– Что ж тебя, камни ворочать заставляют? – спросил кавалер.

– Не камни, а бочки со спиртом катать приходится.

– Ну, брат, эта работа не важная ещё, сказал кучер помощника исправника, – а ты вот на моем месте послужил бы, – дело другое: небо в овчинку тебе показалось бы.

– А почему такое?

– Потому, недели по две, да по три, по уезду приходится кататься, да иной раз по целому дню крохи в горло не попадёт, а не то, что водки, да зубочистки ни за что, ни про что получать.

– Что ж, разве твой барин сердитый?

– Страсть, какой! точно зверь лютый бывает, когда рассвирепеет. Вот спроси у Сидорыча, – он тебе скажет.

Кучер приказчика вопросительно поглядел и спросил у кавалера.

– Да, попадёшь к нему под горячую руку, изуродует, – пояснил служивый.

– Скажите, братцы, взаправду вы купца и кучера его убитыми нашли? – спросил возница приказчика.

– Как же отыскали! Страсть, как их разбойники изувечили; лошадок-то жаль, потому что с голоду окачурились в сугробе.

– Куда же вы убитых спровадили?

– Завернули в рогожи, да отправили в город, а сами вот разбойников теперь отыскиваем, – протянул им кавалер.

– Ишь, страсти какие. Так вот и следов нет?

– Никаких, – пояснил кучер его благородия.

– Купец-то убитый – богатый был?

– Значит, богатый, когда убили.

– Убивают и бедных, – заметил кавалер, – другой за грош на тот свет идёт.

– Сторонка такая, вот и нашего приказчика пощупали, на силу отдышался… А что взяли? – ничего.

– Давно это было?

– Нет, недавно.

* * *

Помощник исправника поднялся от сна раньше всех; урядник был готов к услугам; он разбудил Чуркина, чтобы тот распорядился поставить самовар; затем, на рассвете дня, его благородие приказал запрягать лошадей, около которых хлопотали два кучера и кавалер; вышел к ним и Осип.

– Вот кому житьё! Ишь, морду-то как разнесло, показывая на каторжника, – сказал кавалер.

Кучера захохотали. Осип взглянул на солдатика исподлобья, пошевелил губами, но смолчал.

– Точно бурмистр какой расхаживает, – добавил служивый.

– Чего ты лаешься! – огрызнулся каторжник, – а ещё солдат, – добавил он.

– А что, братцы, на кого он похож? Взгляните, каким быком выглядывает; уж не из беглых ли какой? Надо паспорт спросить.

Осип отвернулся в сторону. На крыльце показался помощник исправника, в сопровождении урядника и Чуркина, и крикнул:

– Егор, подавай!

– Сейчас, – ответил кучер.

Урядник уложил в сани портфель и шкатулку его благородия: тот уселся в сани, кавалер поместился с кучером на облучке. Лошадей вывели со двора на улицу.

– Пошёл на Тагильский завод! – раздался голос его благородия. По снегу вытянулся длинный кнут, кучер стеганул им по передней лошади, и она галопом кинулась вперёд, понуждая к тому коренника.

– Ну, слава Богу, черт унёс, – шепнул себе под нос урядник, взял под руку Чуркина и пошёл с ним в избу. – Вот как снег на голову свалился, и принесло же его не во время, – говорил урядник.

– Нельзя, значит, по делам приехал, такая ваша служба полицейская, – выразился разбойник.

Приказчик встретил их на крыльце и спросил:

– Куда он поехал?