Разбойник Кадрус

– Друг мой, – сказал Жорж с притворным спокойствием, – ты мог бы не упоминать о нашей законной щекотливости, но, конечно, хотя мы очень желали бы служить государю, которому служите вы, знатный дворянин не может принимать некоторые должности, не роняя себя А мой благородный друг маркиз де Фоконьяк принадлежит, так же как и я, к такой фамилии, где чин поручика считается слишком ничтожным. Нашим величайшим честолюбием было бы отдать наши шпаги к услугам такого гения, какой управляет Францией в эту минуту, но будьте так добры и сообщите генералу причины отказа, к которому побуждает нас то, что другие могут считать предрассудками, а мы считаем священными преданиями. Предки моего благородного друга командовали полками при Конде и Дианкуре, так же как мои предки в Италии. Император наверняка поймет, что благородная кровь не может изменить прошлому, и даст нам единственную должность, которая по традиции принадлежит нашему дому, – должность полковника.

– Да, именно полковника! – с твердостью подтвердил Фоконьяк.

Дипломат-адъютант был поражен этими притязаниями.

Отказать в чем-нибудь Савари казалось ему до того непостижимым, что он осмотрелся вокруг себя, как человек старающийся возвратить потерянное равновесие, и совершенно растерялся. Алкивиад подоспел к нему на помощь.

– Господин адъютант, – скромно сказал он, – мы с кавалером могли бы предложить наши услуги Англии. Правда, полк стоит там довольно дорого, но подобная безделица не могла бы остановить Фоконьяка или Каза-Веккиа. Мы могли бы также бросить наш взор на германскую конфедерацию; там за ничтожную цену можно купить три полка и, следовательно, быть три раза полковником. Мы приехали во Францию, для того чтобы иметь честь служить гениальному человеку.

Уроженец Лангедока в доказательство своей вежливости любезным движением руки сделал знак смущенному адъютанту, что тот может выйти. Тот ушел, пораженный дерзостью Фоконьяка и надменностью Жоржа.

– Ты увидишь, – сказал Алкивиад, как только удостоверился, что офицер не может его слышать, – ты увидишь, он произведет нас в полковники.

– Я начинаю думать, что они довольно глупы для этого, – сказал Жорж, пожимая плечами. – Все-таки нам не надо полагаться на это. Савари, этот полицейский генерал, – злая обезьяна, хотя мы и побили его. Будем остерегаться его засад. Надо, однако, отдать тебе справедливость, ты великолепен в твоей роли оригинала. Но смотри, чтобы не было преувеличения.

– Не бойся! – ответил уроженец Лангедока своим настоящим голосом и на своем родном языке.

– Фуше все же меня тревожит, – сказал Жорж.

– Полно! – сказал Фоконьяк. – Он не подаст признака жизни против нас. Я подкупил одного из секретарей самого важного начальника департамента. Человек этот должен сообщать мне все, он совершенно в моих руках. Он знает, что изменить мне – значит обречь себя на верную смерть; я доказал ему это.

– Потом Жак, которому он дал место возле себя, наблюдает за ним.

– Я не думаю, чтобы он подозревал это, – сказал Фоконьяк улыбаясь.

– Он не сообщал мне ничего, – сказал Жорж.

– Стало быть, Фуше спокоен.

Опять постучали в дверь. Явился слуга.

– Господа, – сказал он, – вас спрашивают.

– Кто?

– Жак от имени Сернефа. Он мне сказал, что этих имен достаточно для того, чтобы вы их приняли.

– Пусть войдет.

В эту минуту Крот, разыгрывавший роль нищего, явился в обыкновенной одежде чиновников. Он поклонился и подал Жоржу письмо. Лакей ждал, смотря на эту сцену. Жорж, вместо того чтобы отослать его, прочел письмо при нем и, улыбаясь, сказал Жаку:

– Поблагодарите господина де Сернефа за его приглашение к обеду. Он хорошо сделал, напомнив мне, что его отец был знаком с моим. Скажите ему, что я буду у него.

– Хорошо, – ответил Жак и ушел.

Лакей все слышал. Он делал вид, будто стирает пыль. Де Фоконьяк понял хитрость Жоржа относительно этого шпиона.

– Кто такой этот Сернеф? – спросил он.

– Младший сын мелкого дворянина. Отец его оказал кое-какие услуги моему отцу, и я весьма ему обязан.

– Заплати свой долг, кавалер, заплати, если представится случай. Долги надо платить всегда.

– Я думаю, что этот господин пригласил меня к обеду с намерением потребовать от меня какой-нибудь услуги.

Он передал письмо Фоконьяку. Тот прочел про себя: «Фуше берется преследовать Кротов».

В эту минуту на двор гостиницы шумно въехал всадник. Через минуту он вошел к двум мнимым дворянам и подал им конверт. Жорж распечатал. Это был приказ Фуше явиться к нему. Жорж слегка побледнел, Фоконьяк удивился. Оба предвидели большую опасность.

Глава XI Обвинение, тяготевшее над кавалером Каза-Веккиа и маркизом Фоконьяком

Когда Жорж и Фоконьяк были потребованы к Фуше, они быстро переглянулись, и на разбойничьем языке гасконец сказал:.

– Идти ли?

– Да, – ответил Жорж, – а то нас арестуют и тотчас убьют. Может быть, Фуше только подозревает и станет нас допрашивать, а мы его проведем.

И оба, спокойные, уверенные, что оправдаются от всякого обвинения, встали, чтобы идти вместе с посланным министра, который ждал.

Жорж сказал ему: