Разбойник Кадрус

— Позвольте! — сказал граф. — Герцогиня, — обратился он к молодой женщине, — мы сейчас будем сражаться с этими людьми. От имени всех нас я торжественно прощаюсь с вами. Мы все просим вас засвидетельствовать, что мы мужественно исполнили свой долг. Если вы попадете в руки… этих господ, в этом не будут виновны ни граф де Барадер, ни его егеря.

Герцогиня со слезами на глазах, тронутая до глубины души, молча протянула руку старому графу, который почтительно ее поцеловал. Она махнула рукой егерям, которые прокричали:

— Да здравствует герцогиня!

Эта сцена произвела глубокое впечатление и на «кротов», и на егерей. Обе стороны молча смотрели друг на друга. «Кроты» были мрачны и грозны, егеря спокойны и решительны. Барадер ждал возвращения Кадруса. Наконец тот появился.

— Граф, — сказал он, — все исполнено!

Уверенный в нерушимости данного слова, Барадер вежливо поклонился Жоржу и Фоконьяку, как будто находился в версальской галерее.

— Начнемте же, господа разбойники! — воскликнул граф.

Оба вожака исчезли. Тотчас началась перестрелка. Все егеря упали в несколько секунд. «Кроты», которых было в несколько раз больше, держали всех егерей под прицелом. Защищенные деревьями, они находились в безопасности. Никто не смог укрыться от пуль бандитов. Но один человек остался в живых. Вероятно, в него приказали не стрелять. Когда пороховой дым рассеялся, все увидели старого графа с надменно поднятой головой и презрительной улыбкой на губах. Барадер вскрикнул:

— Ну же, господин Кадрус, я вас жду! Пожалуйста, стреляйте!

— Бой становится слишком неравным, — ответил Кадрус. — Заклинаю вас, граф, сложить оружие. Сдавайтесь, граф!

— Любезный господин Кадрус, — ответил старый дворянин, — вы просто смешны, требуя от меня того, чего человек, носящий фамилию Барадер, не делал никогда. Вы не хотите стрелять, я вас заставлю.

Граф, подняв шпагу, пошел на Кадруса, один из «кротов» выстрелил. Шпага графа разлетелась на куски. Тотчас, едва переводя дух, прибежала герцогиня.

— Ради бога, граф де Барадер! — вскрикнула она. — Прекратите этот бессмысленный бой!

— О! И вы, герцогиня, хотите, чтобы я сдался?! — сказал старый граф, поклонившись.

— Но что же вы можете сделать?

— Я даже не смогу похвастаться оригинальностью. Я буду только подражателем.

— Что же такое?

— Я умру!

Подняв заряженный пистолет убитого егеря, валявшийся у его ног, старый граф, произнеся эти последние слова, выстрелил себе в сердце. Герцогиня лишилась чувств. Жорж снял шляпу и сказал:

— Хвала тебе, старый рыцарь, ты пал как герой!

— Одним храбрецом меньше! — сказал Фоконьяк.

Повернувшись к «кротам», он приказал:

— Все по местам. Не угодно ли пройти в лес? — обратился он к герцогине. — Мы должны сделать опись ваших драгоценностей.

— Опись? — сказала она. — Для чего?

— Кадрус намерен когда-нибудь вам их вернуть. Как знать, возможно, он станет императором или королем!

Молодая женщина улыбнулась. Ее отвели шагов на сто вглубь леса. Там под большим дубом она увидела свою шкатулку и разложенные бриллианты. Один человек из шайки составил реестр вещей. Кадрус ждал. Этот человек прочел ей опись, она кивком головы подтверждала каждый пункт. Когда дошли до перстня, стоившего пятьдесят тысяч франков, она вздрогнула. Кадрус это заметил.

— Герцогиня, — сказал он, — быть может, этот перстень вам дорог?

— О да! — ответила она. — Он достался мне от матери.

Кадрус взял перстень, подал молодой женщине и сказал:

— Сделайте одолжение, герцогиня, примите от меня этот крохотный подарок.

— Но… милостивый государь…

— Как?.. Вы отказываетесь?..

— Нет! Благодарю вас.

Это великодушие, по-видимому, произвело на нее глубокое впечатление. Герцогиня подписала опись и взяла расписку на драгоценности. Кадрус подал ей руку и вывел на дорогу. Фоконьяк по знаку Кадруса свистнул «кротам».

— Подайте скорее, — приказал он, экипаж для герцогини, чтобы она могла вернуться в свой замок.

Герцогине подали карету, лошадей повернули к замку, кучер в ее ливрее сидел на козлах, вся шайка исчезла, словно сквозь землю провалилась.

Герцогиня де Бланжини осмотрелась. Она увидела по обе стороны кареты двух всадников, почтительно державшихся на расстоянии. Если бы отсутствие ее бриллиантов не подтверждало истинности всего случившегося, она бы решила, что совершает вечернюю прогулку.

Во всадниках, следовавших за ее экипажем, герцогиня без труда узнала Кадруса и его помощника. Сердце ее забилось сильнее. Она почувствовала, как внезапно краска бросилась ей в лицо. Почему она покраснела? Потому что в голову ей пришла нелепая, безумная мысль…

Когда герцогиня немного успокоилась, она обернулась к Кадрусу, который ехал справа.

— Вы совершили беспричинную жестокость, — сказала она.

— Я? — спросил Кадрус, тон которого ясно показывал, что он не понимает упрека.

— Да, вы. Разве вы не могли взять мои бриллианты, никого не убивая?

— Это было невозможно. Французские солдаты дадут себя убить, но не отступят.

— Это правда. Но разве вы не могли пощадить храброго дворянина, которому я была поручена?