Разбойник Кудеяр

— А где барский дом?

— Да вон! Бузину с рябинами видишь?

Подъехали к усадьбе, а это — изба да конюшня. Конюшня на две-три лошади. Изба хоть и поболе, чем у крестьян, но крыта соломой. Двери все не заперты. Кудеяр вошел в горницу. Голый стол, голые лавки. Иконы в углу, печь побеленная. Домотканый половик, два полотенца, с мокошью, с конниками, с деревом. На стене нарядная конская сбруя, сундук. Проворные ребята уже замок сбили. В сундуке пистолет, сабля, железная шапка да душегрея с железными нашлепками — горе-панцирь.

— Положите все назад, — сказал Кудеяр разбойникам, — запоры на место приладьте, да так, чтобы от вашего безобразия следа не осталось. Айда на пруды!

Место, где стояла деревенька, было высокое. Дорога поднималась выше да выше, а на самом верху — ровная степь. Здесь и копошились люди — копали и носили землю.

— Где ваш барин? — спросил Кудеяр у мужиков.

Мужики глядели на разбойников нелюбезно, молчали.

Невысокий человек с темным, как у всех тут, лицом, бросив лопату, отирал руку о рубаху.

— Это я.

Кудеяр поискал глазами доносчика. За спинами спрятался, дворянин Голяков стоял спокойно, ждал, чего от него хотят.

— Не глубоко ли копаешь? Чай, сажени на две с гаком? Или, думаешь, чем глубже, тем рыбы больше?

— Не за ради рыбы трудимся, — сказал один из мужиков. — Надоело без хлеба сидеть. Внизу у всех урожай, а у нас колос от колоса — на лапоть. Земля сухая.

— Рыбу тоже разведем, — возразил крестьянину Голяков. — В большом пруду сазанов, в малом — карасей.

— От зари до звезды, говорят, работаете.

— К осени хотим поспеть, к большим дождям, — сказал говорливый мужик, и все остальные согласно закивали бородами. — На подземную воду надежда малая. Дожди водички нальют, а там от снегов прибавка…

— Кудеяр, зачем я тебе надобен? — спросил хозяин будущих прудов. — Прости нас, невежливых, но каждый светлый час на счету.

— Да вот спросить приехали, — ответил Кудеяр, — правда ли, что нужны тебе работники? Твой человек пришел к нам, позвал.

— Кто же?

Разбойники, удивляясь словам атамана, вытолкали вперед рыжего.

— Бобыль Бездельна! — удивились мужики. — Мы ему бока намяли, чтоб от дела не отлынивал, а он вона! Две дюжины работников сыскал, лишь бы самому ничего не делать.

— Так вы не рады помощникам? — спросил Кудеяр.

— Помощникам рады. Только чем вам за труды платить? Кулешом накормим, квасом напоим, а денег у нас нет.

— По рукам! — согласился Кудеяр. — Рыбу заведете — на уху будем в гости ездить.

Выставили разбойники дозоры и принялись копать и таскать землю.

Три дня работали в поте лица. Ушли ночью, так тихо, что никого из деревенских не потревожили во сне.

Рыжий мужик все три дня рыл землю, как барсук, и еще больше бы успел, когда бы не понос.

Дивное дело! Кончилась вдруг всеобщая болезнь. Перестали бегать к Кудеяру шептуны. А ведь он никого не наказал за напраслину, никого ни единым словом не попрекнул. Сама собой кончилась худая болезнь. И Кудеяр дух перевел.

Часть 3 Кудеяр

Глава первая

1

В ямском кабаке, стоявшем на пересечении трех дорог, народу было много. Здесь был и лошадям отдых, и людям. Лошадям овес, возчикам щи, а кто и медом себя баловал, сбитнем. Кваском жажду утоляли. Светло было — работящему человеку рано загуливать.

Один-таки все ж пил. И давно. Остались на нем порты да онучи.

— Эх, головушка ты моя невезучая! — сказал себе загулявший. — Пропью лошадь. Не берет меня зелено вино, а смотреть на Божий мир не хочу. Ничего мне теперича не нужно: пропала жизнь! И никакого я теперича стыда не знаю!

Крестьяне, какие были тут, ругать парня не стали:

— Знаем, Егорушка, твою печаль. Хоть и нехорошо ты пьешь, а лучше уж пить. Западет от лукавого думка — сам себя в пекло отправишь.

Сидел в темном уголку человек один. Подошел он к Егорушке.

— Что у тебя за беда, коль решился ты последнее крестьянское богатство — лошадь свою — пропить?

Перед незнакомым человеком Егорушка не куражился, сказал ему честно:

— Сватался я нынче. Хоть и знал — от ворот поворот будет, а все равно сватался, потому что промеж нас любовь.

— Родители у нее больно богаты или ты беден?

— Богатство мое — вот оно. — Егорушка показал черные от копоти руки. — Кузнец я первейший. И родители Дарьины из наших, крестьяне. Только давно уже они пустились в торг. Метят выдать Дарью за купца, чтоб через нее и самим в купцы выбиться. Условие мне Дарьин отец поставил: вынь да выложь сто рублей!

— Сто рублей! — охнули крестьяне. — Где ж такие неслыханные деньги добыть! На большой дороге разве?

— Помогу я твоему горю, — сказал человек и спросил строгим голосом крестьян: — Какой здесь поблизости богач живет? Да из нелюбимых чтоб!

В один голос ему ответили:

— Милославский! Царь пожаловал боярина селами, и грабит он крестьян, будто на войне. Может, боится, что царь дареное назад возьмет.

— Это какой же Милославский? Илья Данилыч?

— Нет, брат его Иван. На охоту боярин в новые свои земли пожаловал, лис погонять. Он-то сам, может, и ничего, да холопы у него голодные, у своих же православных отнимают, как татары какие.

Кто-то, крестясь, сказал:

— Слава богу, завтра уезжает. Натешился.