ГУБЕРТ (продолжает). Шериф, будьте добры, положите рядом с патроном, на который я смотрю, еще несколько?
ГУБЕРТ (продолжает). На каждой пуле вытравлена иллюстрация. Лицо молодой женщины. Красивой, темноволосой девицы с длинным носом.
ПИКМАН. Я ее едва вижу, но вижу.
ПИКМАН (продолжает). Когда-нибудь встречали такие пули?
ГУБЕРТ. Никогда. Исполнить такую детальную работу вручную… это за пределами умений большинства моих знакомых ювелиров.
ГУБЕРТ (продолжает). Говорят, опытнейшие китайцы могут нарисовать милый пейзаж на зернышке риса. Не китаец ли ваш знакомец?
ПИКМАН. Не-а. Он не с Востока.
ГУБЕРТ. Арестуете его?
ПИКМАН. За красивые пули? Этого закон не запрещает.
ПИКМАН (продолжает). Спасибо за время и знания, Губерт. Вы сильно помогли.
ГУБЕРТ. Спасибо, что охраняете наш город, шериф. Вспомните про «Ювелирные изделия Макдонелли», когда мэр заплатит вам премию. И вы это заслужили — никогда не слышал, чтобы в городе такого размера не было ни единого убийства.
Сразу за периметром центра Рэттлборджа стоят дома горожан, каждый с участком земли в половину или один акр — множество лоскутков зеленой травы, отделенные белыми, коричневыми или желтыми изгородями.
На полмили вглубь в этом районе находится дом шерифа Пикмана, темно-коричневое двухэтажное здание с ярко-желтыми заборами и отделкой.
Пикман идет по каменной дорожке к деревянному крыльцу у фасада дома. Несет с собой коричневый бумажный пакет, на вид тяжелый. У него больше нет пистолетов Вайсса.
С соседнего двора доносится пронзительный ХОХОТ двух мальчиков, что вовсю играют в прятки.
Пикман поднимается по ступеням на крыльцо.
Пикман подходит к железной чистилке обуви у дверей и одну за другой отскребывает подошвы коричневых кожаных ботинок о ее край.
Шериф входит в прихожую. Оставляет пакет на ближайшем столике, вешает шляпу и куртку на кованую стальную вешалку и расправляет рукава.
Берет коричневый пакет и идет в холл.