Разбойники Рэттлборджа

ИНТ. ГОСТИНАЯ ГУБЕРТА МАКДОНЕЛЛИ — НОЧЬ

Буря громко РЕВЕТ снаружи: нет грома или молнии, только жестокий и бесконечный ливень. Губерт, краснолицый ювелир, сидит напротив жены, Элизы, пухлой и бледной женщины в многослойной ночнушке. В центре стола, за которым они сидят, стоит свеча, освещая красивую плетеную скатерть, два отреза сыра и каравай орехового хлеба, от которого они отрывали кусочки уже несколько часов.

ЭЛИЗА. Что?!

ГУБЕРТ. Говорю, «Бесполезно беседовать, когда за окном такая страшная буря».

ЭЛИЗА. Не слышу тебя за бурей — ничего не слышу, кроме бури!

Губерт встает и поднимает кресло — хорошо сработанное и очень тяжелое, из ореха — с пола.

ЭЛИЗА (продолжает). Не заработай грыжу, дорогой.

Губерт несет стул вокруг стола и ставит рядом с женой. Она улыбается ему. Он садится в кресло.

Элиза гладит его по плечу.

ЭЛИЗА (продолжает). Всегда был силачом, полным энергии и романтических порывов.

Губерт кивает, довольный собой. Элиза отрезает внушительный кусок от острого чеддера, а затем горбушку от каравая. Аккуратно водружает сыр на хлеб и протягивает Губерту. Он берет бутерброд и кусает.

Из тени возникает рука и со ШЛЕПКОМ выбивает еду из рук Губерта. Затем БЬЮТ Элизу. Та КРИЧИТ. Ее снова БЬЮТ, обрывая крик. Губерт, раскрыв рот, поднимает взгляд.

Родни, с капюшоном пончо, стянутым со свинячьего лица, стоит у конца стола. На нем синяя шляпа с обвисшими краями и желтый платок вокруг шеи, какие он носил на равнинах несколько недель назад. Он достает пистолет и прижимает ствол ко лбу Губерта.

Элиза готова опять закричать, но Родни качает головой.

РОДНИ. Крики-то вам не помогут. Никто ж вас в такую бурю не услыхает, даже соседи.

ГУБЕРТ. Что вам от нас нужно?

РОДНИ. Деловой. Это мне нравится. С таким настроем дела вести проще. Итак, ситуевина. Миссис МакДонелли встает и приносит все бабло, побрякушки и ценности, что у вас заначены дома. Когда она уйдет, ты перечислишь все, что она принесет, до последнего доллара и блестяшки. Если она придет без чего-то, или придет с чем, о чем ты не сказал, кто-то получит пулю за коварство.

Глаза Элизы застывают в ужасе, как и вся она.

РОДНИ (продолжает; Элизе). Приступай. У тебя две минуты, пока я не начал его бить. Тащи все ценное и сложи в наволочку.

Элиза встает, делает шаг и сгибается пополам. Ее трясет.

РОДНИ (продолжает). Я счас этот сырный нож твоему мужу в глаз вставлю, если не поторопишься.

Элиза встает и бредет вон из комнаты; ее лицо ярко-красное от пощечин.

РОДНИ (продолжает). Так сколько бабла принесет старушка?

Губерт ужасно трясется. Его рот открывается и закрывается, как у рыбы на суше; гигантские узловатые руки дрожат.

ГУБЕРТ. У нас… у нас д-две тысячи семьсот долларов наличными… мы не д-доверяем банкам.

Родни кивает, довольный суммой.

РОДНИ. А какие у меня теперь новые бирюльки и прочее?

ГУБЕРТ. Я не совсем уверен… по-моему, дюжина жемчужных ожерелий, несколько серебряных часов… и одни золотые… и два свадебных кольца. А еще перламутровая брошь с сапфирами в платиновом окладе.

РОДНИ. Похоже, ты угождаешь своей старушке, как надо. Рад за тебя, старикан.

Элиза возвращается, вцепившись в почти полную наволочку.

РОДНИ (продолжает). Давай сюда.

Элиза с опаской идет к Родни.

РОДНИ (продолжает). Открывай, чтоб я глянул, че там.