Разбойники в горах Атласа

— Доченька моя с глазами газели, посмотри на себя, на кого ты стала похожа! От тебя ничего не осталось. Где моя дочка, где твое медовое личико? А ведь ты цвела, как цветочек.

Мать вернулась домой вся сгорбившись, лицо ее избороздили морщины, сердце было разбито, печаль снедала ее.

А Гамра, намаявшись за день, приходила по вечерам в свою хижину к детям, которые радостно бросались к ней. Это был их мир, на который никто не смел посягнуть.

— Любое живое существо имеет право на жизнь, — говорила им она.

Она оживлялась и, забыв все свои печали, начинала что-нибудь рассказывать им. Ее ясный звонкий голос уносил детей в иной, фантастический мир, где правда и неправда соперничали друг с другом. Где правила всем беспричинная злоба. И зависть. И ненависть. Жестокие силы стояли над всем. Потом появлялся сирота, который жил на природе. Сама земля помогала ему, вела с ним беседы. Все как в сказке. Пальма давала ему молоко и финики. Птицы с ним разговаривали. И все это мог видеть один только сирота, для него одного это было возможно.

Другие женщины, обсуждая Гамру, судачили между собой:

— Что она о себе возомнила?

— В конце концов, самая обыкновенная женщина.

— Абас прав. Что эта Гамра себе позволяет!

— Зачем ему искать другую женщину, если она живет у него под крышей и без мужа?

— Мужчина имеет полное право взять себе жену брата. Такова жизнь.

XXXV

Каид отправился вместе с жандармами на гнедом коне. Он хохотал во все горло. Коней едва удавалось сдерживать.

— Знаменитый был мешуи. Такое не скоро забывается, — сказал один жандарм.

— Вот поймаешь головорезов, и мы угостим тебя еще.

Жандармы продвигались цепочкой, словно солдаты. От дозорных стали поступать сигналы, которые они посылали при помощи факелов и зеркал. Гонцы сменяли один другого, сообщая последние новости:

— Они поднимаются, следуя ущельем Черного Утеса.

— Выходят к Шакальей Реке.

— Наши люди следуют за ними по пятам.

— Они у Норы Гиены.

— Идут по дроковому полю.

— Свернули на нижнюю дорогу.

— Они чуют ловушку.

— Понимают, что край подошел.

— Не знают, куда податься.

— Направляются к Черной Реке, в сторону леса.

Маленькая группа Бусетты надеялась укрыться в лесу. Никогда еще столько людей не шло по их следу. На рассвете часовой сообщил им о подозрительных передвижениях. Им пришлось покинуть свое пристанище и бежать. Вся надежда была на лес, где их ждали товарищи. Они пойдут все дальше, все глубже. Лес вставал перед ними, словно черная стена — непроходимый, дикий, густой.

— На этот раз они охотятся только за нами, — сказал Бусетта. — Ничто другое их не интересует. Посмотрите, они окружают нас со всех сторон. Видно, хотят отрезать нам дорогу и раскинуть сети, чтобы взять нас, как стаю куропаток.

Его бил такой сильный кашель, что ему трудно было бежать. Он сам был не свой, словно какой-то демон вселился в него. Смерти он не боялся.

— В какую передрягу ты нас втянул, — сказал ему Бельхир. — Лучше бы уж мы остались в пещере.

— Ступай, ступай! — ответил тот сердито. — Смерть за тобой придет, когда Аллаху будет угодно.

Самый старый из них, Усач, ему было под пятьдесят, с белой как снег бородой, предложил принять бой:

— Я никого живым не пропущу.

— Марш, марш вперед! — приказал Бусетта. — Они только этого и ждут. У нас нет ни малейшего шанса.

— А потом у нас разве будет шанс? — с мрачным видом возразил Кривой. — Нам так и так крышка. Может, лучше сдаться?

Слово «сдаться» ударило их, как обухом по голове. Они остановились, с трудом переводя дух, и горестно посмотрели в глаза друг другу. Все они с неприязнью относились к Кривому из-за его мелочного и вздорного характера. Никто из них понять не мог, почему они согласились принять его в разбойничью семью. Может, из чувства локтя. Хотя он уже давно откололся от них. Вконец измученный удушливым кашлем, Бусетта пресек все споры, обрушившись на Кривого.

— Сдавайся, если хочешь, ничтожество! — яростно бросил он и первым пошел вперед, за ним все остальные.

Это напоминало охоту на шакала. Крики доносились со всех сторон. Видно, их окружили.

— Тут, пожалуй, не только жандармы и наводчики. Похоже, есть и те, кто знает ремесло, — молвил старый Усач. — Посмотрите-ка, как они прочесывают ущелья, будто ищут похищенную дочь.

— Уж не ты ли та самая дочь? — спросил Бусетта.

Оба засмеялись. Лес был от них в двух шагах. Остановившись, Усач оглядел их всех, кивая головой. Жандармы, добравшиеся до хребта, стали стрелять в них, пока они не исчезли в лесу.

Встревоженные выстрелами, Хасан с Мусой торопливо выскочили из хижины и, взобравшись на выжженный пригорок, огляделись вокруг, но ничего не увидели. Не находя себе места от беспокойства, они не знали, что следует предпринять. Снизу послышался шум.

— Пошли поглядим, — предложил Хасан. — Может, это они?

— Погоди немного, — ответил ему Муса. — Если это они, то должны подать сигнал.

Раздался короткий, но громкий свист.

— Это старый Усач, — сразу успокоившись, сказал Муса.

Они бегом спустились с пригорка. Но мрачный вид товарищей и поспешность, с какой они двигались, испугали их.