Разбойница

И Робин, естественно, перенесла ее на чердак.

Она искренне радовалась принятому в прошлом решению разложить груду одежды, что значительно облегчило ее нынешнюю задачу.

В это время Дэмиен ждал возвращения Робин в лесу и разбивал лагерь вместе с Блоссом и оружием, которое Робин сняла с людей герцога. Он не сказал, где именно будет располагаться лагерь, в надежде, что она сможет его отследить.

Его уверенность в способностях Робин наполняла ее уютным теплом, которого ей так давно не хватало в жизни, и она с радостью принимала это чувство.

Поблагодарив Дотэ за то, что Майя и Данил уехали с ее отцом в деревню, чтобы раздавать еду простым людям, Робин побежала обратно в свою комнату с полными руками одежды Джона. У нее оставалось не так много времени на то, чтобы привести себя в порядок и перевязать раны. Она позвонила в колокольчик, призывая слугу к двери. Когда служанка подошла, Робин не открыла дверь, вместо этого попросила:

– Не могла бы ты принести ведро горячей воды и оставить его снаружи, пожалуйста?

В ожидании воды Робин стянула с себя пропитанную кровью и грязью одежду как можно быстрее. Противный синяк начал расплываться слева в нижней части грудной клетки. Она осторожно коснулась нежной кожи, надавив кончиками пальцев, проверяя степень ранения.

Девушка вздохнула с облегчением.

Без перелома. Просто ушиб. А теперь рука.

– Леди Мэриан, – произнес приглушенный из-за двери голос. – Ваша вода готова.

– Спасибо, – крикнула Робин в ответ. – На этом все. Хотя нет, не все. Подожди минутку.

Несмотря на то что она металась по комнате голая, вся в крови и грязи, Робин понимала, что нужно сделать в первую очередь. Открыв прекрасный письменный стол из красного дерева, она вытащила небольшой лист пергамента и взяла перо.

– написала Робин, резко вздохнув, когда край пера коснулся открытой раны на правой ладони. Но она, как всегда, не сдавалась.

Написав послание, Робин подошла к двери и сунула под нее записку.

– Отнеси ее Андрею и никому не говори ни слова. Скажи ему, чтобы по возможности не показывались.

Пауза.

– Да, леди Мэриан, – последовал ответ, и следом за ним звук удаляющихся шагов.

Только когда они стали совсем неслышны, Робин открыла дверь и втащила ведро с горячей водой в комнату.

Достав из шкафа хлопковое полотенце для рук, Робин смыла всю грязь с кожи и волос, выплеснув грязную воду в окно. От холодного воздуха, ворвавшегося в комнату оттуда, у нее заныли зубы. Она не могла дождаться полноценной весны. Зима длилась слишком долго.

Наконец, полностью вымывшись, Робин сосредоточилась на своей руке, промыв рану и обработав ее щедрым количеством украденной Мимикии. Боль от мази была нестерпимая. Она прожигала нервы насквозь, но через несколько секунд жжение прошло и сменилось успокаивающим онемением. Прямо у нее на глазах глубокая рана начала закрываться.

– Воистину отличное средство, – пробормотала Робин, в равной степени впечатленная и обескураженная скоростью, с которой препарат начал действовать.

Качество на уровне Дотэ. Качество под стать Гончим.

Где, скажите на милость, люди герцога раздобыли такую мощную Мимикию? Она стоила целое состояние. Доступ к ней имели только члены королевской семьи и Гончие. Солдаты ее украли? И если целебная мазь оказалась настолько мощной, то насколько опасной была вызывающая привыкание, смертельная версия лекарства, которую герцог начал продавать на территории всей провинции, убивая любого, кто заикался о проблеме?

Робин покачала головой. Позже у нее будет время обсудить этот вопрос с друзьями. И Дэмиеном. У нее возникло смутное подозрение, что он оказался в ее лесу не случайно. У дракона было что-то на уме.

От ее внимания не ускользнуло то, что он взял немного вызывающей привыкание Мимикии. Робин сомневалась, что он использовал вещество сам или же распространял его, поэтому напрашивался вывод, что он что-то задумал. Может, он занимался расследованием? И вероятно, поэтому тот факт, что она леди Мэриан, оказался ему на руку?

Что, если он спас тебя в лесу ради Мимикии?

Она потерла виски. Было слишком много этих «что, если».

– Сосредоточься на одежде, глупая, – отчитала себя Робин, закончив перевязывать руку свежим бинтом, после чего нанесла оставшуюся Мимикию на ушибленные ребра. Затем она снова перевязала грудь – трюк, которому научилась во время войны, – и натянула простую рубашку, кожаный жилет и темно-коричневые бриджи с подходящими коричневыми сапогами из старой одежды Джона.

Сердце Робин болезненно сжалось, когда она вдохнула запах рубашки. Она все еще слабо пахла им.

– Ты бы поступил так же, – прошептала она, глядя на одежду брата. – Ты бы сделал то, что до́лжно.