Разбойница

Перед этим я сгоняла в «Волну», где мы когда-то так сладко выпивали и любили друг друга сразу после знакомства, вытащила «генерального», что было нелегко. Он сидел в комнате в каком-то зипуне, густо небритый.

— Приезжают сегодня — понимаешь ты это? В палаццо твое е....е! Усёк?! Мало того, что там не сделано ничего, даже горшки те же жуткие, — ты хотя бы можешь там появиться?

Качнулся, но ничего не сказал.

— В программе фейерверк записан! Понимаешь меня? Где фейерверк?!

Тут в глазах его затеплился какой-то огонёк, он пригляделся ко мне более пристально и произнёс:

Была ты ш-шкур-рой!
Неубитого медведя!

Он размахивал рукой дальше, но строчки кончились.

Была ты ш-шкур-рой!

Неубитого медведя!!

— Всё! Поехали! — я рванула его. — А то без шкуры останешься!

Я доволокла его до платформы, и тут он снова упал.

Тут прилетели наши ангелы-хранители — «мастера дрезины» — в оранжевых накидках, похожих на крылья.

— О, Олеговна! Правильно, что приехала! Я ему чётко сказал — больше не притащу! Тебе надо в город его? Сделаем! Данилыч! Схавай чего-нибудь! Отличный сырок! На, покажи ему, как вкусно!

Я стала размазывать язычком сыр по губам... Может, хоть что-то его возбудит?

Ну, всё? Продемонстрировала отличные качества сыра. И сына... Чего ещё?

Я доставила Данилыча в «мозговой трест», сказала им, что к одиннадцати он должен быть как огурчик, встречать дорогих гостей в своём роскошном дворце, и на автобусе рванула в аэропорт.

Из узких таможенных щелей стали выдавливаться слегка помятые, но оживлённые французы... явные безумцы, поверившие в то, что здесь их ждёт что-то хорошее!

Я помахала им ручкой, побежала, радостно улыбаясь. Вот такая я! Туфли жмут, а я довольна!

Последними появились слегка напряженные Макс и Николь: они-то знают, что хана может нагрянуть из-за любого угла!

Я звонко расцеловалась с Николь, потом прильнула к Максу, нюхнула у него за галстуком... и капризно оттолкнула: «Противный! Надушился зачем! Где твой запах?»

Он как бы вспомнил нашу «тайну», улыбнулся, но как-то напряжённо: видно, Николь времени не теряла и на своей территории быстренько восстановила «статус-кво»... И правильно!

Гомоня, они хватали свои яркие чемоданы, катили к автобусу.

— Bonjour, mesdames et messieurs! — я держала микрофон так, словно это было нечто более волнующее и с трудом удерживаюсь от того, чтобы не сунуть его к себе под юбку.

— Je m’appecle Natalie!

Бурные овации! И строгий взгляд Николь: «Какая ты Натали?» ...Поехали!

Окраины были снежными и суровыми, как в блокаду.

Макс был надутым, как раньше. Неужто всё напрасно?

Отчаяние затопляло меня. Я встретила дорогих гостей в одном из худших городов мира, сейчас везу их в одну из худших гостиниц мира — гостиницу «Советскую» (хоть бы в «Антисоветскую» её, что ли, переименовали!) на одном из худших в мире автобусов, а сделать все это божественно прекрасным должна я! Всё одна я! А усы отрастить не прикажете?

После ужина в отеле все, однако, развеселились, рассаживались по сиденьям вольно и игриво, дамы волнующе запахли!

Как только мы двинулись, замелькали фляжки, гул нарастал...

Чёрт его знает, может, проскочит, как почему-то проскакивает у нас всегда?

В тусклом свете фонарей «палаццо Паншин» выглядело как суровый замок, который предстояло штурмовать!

Почувствовав в себе боевой дух, все повысыпали на мороз и хлынули к крыльцу, многие даже без шапок и без пальто.

— Кажется, по сценарию должен быть фейерверк? — улыбаясь, осведомилась Николь.

— Минуту!

Я стала пробиваться сквозь пьяную толпу, отыскала Баранова.

— Где Паншин? — находить какие-то другие слова и называть его как-то по-другому не было сил.

Явился Паншин, неожиданно строгий, спросил, почему так поздно приехали.

— Ждала, пока ты унитазы помоешь! — не выдержала я.

— В гальюны не пускать! Неправильно могут нас понять!

Как это, интересно, он предполагает это сделать?

— Фейерверк, — холодно напомнила я.

— О, ядрёна форточка! — выругался шеф и куда-то скрылся.

Вскоре он появился с какой-то пёстрой коробочкой в руках. Далее он повел себя как герой-партизан в тылу врага: коробочка в его руках взорвалась, разнеся на части его и все палаццо. Горящие клочья летели в гостей, и те пытались хватать их голыми руками. Красные, желтые, зеленые заряды летели в небо, шипя, гасли, оставляя в темном глухом небе неясный след.

Всё! Взорвался товарищ! Разглядеть ничего было невозможно, хотя я героически прорывалась сквозь дым и огонь.

Вдруг я почувствовала знакомую руку у себя за пазухой! Я жадно обернулась... А — это Максик! Оклемался, малец!