Разбор полетов

Лицо Валерия побелело от гнева. Рот оскалился, обнажая крупные белые клыки. Ивкин тихонько схватился рукой за полированную поверхность стола: он никогда еще не видел Нестеренко в таком состоянии. За неделю встреч с ним Ивкин привык, что его новая «крыша» представляет разительный контраст с Шилом: покойник ходил все больше в джинсах и цветных рубахах, пиджаки от Версаче пачкал в первый же день в мазуте, а под пиджак вместо галстука наворачивал толстую золотую цепь. Всегда безукоризненный Нестеренко, в выглаженной сорочке и элегантных костюмах, производил на фоне Шила чрезвычайно приятное впечатление, а золотой цепи на нем Ивкин не наблюдал никогда.

— Ты, фраер! — прошипел Нестеренко. — Кто кому платить должен — ты мне или я тебе?

Рука Сазана протянулась к директорскому галстуку, зажала его мертвой хваткой и так, за галстук, приподняла директора из кресла. Лицо бандита приблизилось вплотную к лицу директора, и глаза Сазана глядели сквозь фраерка насквозь, и были эти глаза мертвые и темные, как остывший чифир или выдохшаяся кока-кола.

— «Крыша» авиакомпании «Рыково-АВИА» прилетит в Белогорск на самолете авиакомпании «Рыково-АВИА», и я не заплачу за этот перелет ни копейки, не считая на чай пилотам, понятно?

Сазан выпустил директорский галстук, и Ивкин шлепнулся в кресло, как сбитая с ветки груша.

— Вполне понятно, Валерий Игоревич, — довольно хладнокровно сказал Ивкин. — Но вы не забыли, что вы не являетесь «крышей» Белогорских авиалиний и аэропорта Елизарова? Я сейчас позвоню в Елизарово и попрошу выделить вам «окно», но вы понимаете, что в Елизарове о Рыкове никто не слыхал и что окно вам выделят самое неудобное: в три ночи или там в четыре утра? И даже если я упаду перед телефонной трубкой на колени и закричу, что меня за такое «окно» застрелят, то вряд ли этот не относящийся к графику прилетов и отлетов фактор как-то повлияет на елизаровских диспетчеров.

Сазан молча смотрел на директора. Это было резонное соображение. Очень резонное. Сазан снял трубку и позвонил человеку, с которым говорил полчаса назад.

— Алло? Это Сазан. Прости, что опять беспокою. У меня вот еще что: я прилечу в Белогорск (Сазан быстро подсчитал в уме время полета и четыре часа разницы) — часов в восемь утра. На чартерном самолете. Ты скажи им, чтобы они посадили самолет, когда мне надо, а не когда им удобно.;.

Сазан обменялся с невидимым собеседником еще парой фраз и опустил трубку на рычаг.

— Я хочу улететь, — сказал Сазан, взглянув на часы, — в одиннадцать вечера. — Не удержался и добавил:

— Еще не хватало, чтобы я по твоим делам летал за свои бабки! Да на меня пальцем показывать будут, если услышат, что я в твоем самолете хоть за пиво заплатил!

***

Валерий прилетел в Белогорск в восемь утра. «Окно» аэропорт выделил без малейшего прекословия, хотя даже Нестеренко понял, что обошлось это аэропорту непросто: восемь утра было забитое время, и пилот (большую часть полета один-единственный пассажир ТУ-134 провел в кабине, глазея на приборы) в начале посадки молча показал Нестеренко пальцем вбок, туда, где в разрывах облаков был виден разворачивающийся лайнер.

— Внуковский, — сказал пилот, — отогнали на второй круг.

У трапа Валерия дожидался похожий на породистого дога «БМВ» и машина сопровождения:"форд" с мигалкой. Мигалка завертелась и взвыла, ворота с летного поля услужливо распахнулись: небольшой эскорт вылетел на трассу как раз тогда, когда на взлетную полосу с ревом садился внуковский аэробус, задержанный ради чартерного рейса из Рыкова.

Через сорок минут бешеной гонки машины подлетели к кокетливому особнячку в центре города, неподалеку от здания администрации края. Особнячок во время оно состоял на балансе Белогорского меткомбината и служил прибежищем для курсов кройки и шитья и тому подобных занятий. Теперь от старого особнячка не оставалось ничего, кроме стен, отреставрированных и покрашенных. Внутри располагалась гостиница, штаб-квартира нескольких фирм и бизнес-центр.

При входе в гостиницу Валерий немедленно зазвенел, а на арке импортного металлоискателя замигал тревожный оранжевый огонек.

— .! — с искренним огорчением сказал Валерий и выложил перед изумленными охранниками крупную пушку в потертой бархатной кобуре. Охранники все были в пиджаках и при галстуках и с почти человеческим выражением лица.

Сазан с изумлением вспомнил, что просто забыл оставить в Москве ствол: и тогда, когда улетал из Рыкова, и тогда, когда сел в Елизарове. Положительно, владение собственным аэропортом развращающе сказывалось на его привычках как авиапассажира. Сверкающий лифт вознес его на третий этаж, и через мгновение Валерий очутился в просторном, с иголочки отделанном офисе. Навстречу ему поднялся молодой еще человек в безукоризненном костюме салатного цвета, с серым галстуком, заколотым бриллиантовой булавкой.

— Леший просил тебя принять, — сказал молодой человек, — прости, что не мог вырваться в аэропорт. Дела, — и собеседник Сазана со счастливой улыбкой обвел рукой письменный стол, заваленный бумагами, и офисный телефон с великим множеством разноцветных кнопок.