Разборка по-русски

Пансионат находился в сосновом бору, где-то метров на сто пятьдесят выше уровня моря, к которому отдыхающим приходилось спускаться по многочисленным каменным ступенькам, вырубленным в монолитной скале. Взрывникам порядочно пришлось повозиться, чтобы создать на ней площадки для отдыха, привести ее в такое состояние, чтобы отдыхающему спуститься и подняться по ней не было трудно. Если у курортника не было желания пользоваться лестницей для спуска к морю, то он мог воспользоваться вагончиком канатной дороги, который доставлял его от пансионата к морю.

Пока отдыхающие жили в деревянных вагончиках, по четыре человека в каждом. Рядом с вагончиками рабочие возводили капитальный трехэтажный кирпичный корпус будущего ведомственного санатория. Пока же отдыхающие пансионата могли воспользоваться двумя видами процедур — морскими и солнечными ваннами. Тому контингенту, который отдыхал в пансионате в июле, других врачебных процедур и не требовалось. Питание в столовой было отменным, так как продукты туда доставлялись из ближайшей агрофирмы «Рассвет», с которой фирма «Стимул» расчет за сельхозпродукты производила своей готовой продукцией.

Агрофирма «Рассвет» была заинтересована, чтобы пансионат «Зеленая балка» как можно больше брал у нее для своих отдыхающих продуктов питания, так как швейные изделия фирмы «Стимул» пользовались у сельских жителей большим спросом, чем было само предложение, ограниченное стоимостью поставляемой сельчанами сельхозпродукции.

В вагончике, в котором пришлось жить Жигану, кроме него, проживали трое парней двадцатитрех-, двадцатипятилетнего возраста, с которыми у Жигана установились хорошие дружеские отношения. Круг интересов парней был совершенно иным, чем у Жигана, а поэтому он с ними редко проводил свое свободное время; только тогда, когда вечерами парни оставались в пансионате и не ходили к девушкам, проживавшим в санатории «Ласточкино гнездо», где на танцевальной площадке вечерами играл оркестр и молодежи было интереснее, чем на площадке пансионата, где отдыхающие танцевали под магнитофон. Парни, возвращаясь под утро с гулянья, не меньше часа еще балагурили, делясь друг с другом мнением о достоинствах и недостатках своих новых подруг.

Когда-то Жиган сам прошел через их возраст и переболел их «болезнями». Сейчас в пансионате он именно отдыхал, и в его планы не входили знакомство и дружба с женщиной.

Вечерами, после ужина, он или отдыхал у себя в вагончике, играя на гитаре, которая тревожила его душу неприятными воспоминаниями о прошлом, или шел на танцевальную площадку пансионата послушать музыку и песни современной эстрады, прокручиваемую на магнитофоне местным радио.

После завтрака, придя на пляж, Жиган уплывал в море к красным сигнальным буям, огораживающим территорию водной поверхности пляжа, и плавал там до тех пор, пока не начинал чувствовать усталость в мышцах рук и ног. Глубоко ныряя и открывая глаза в воде, он видел подводный мир. На дне иногда находил пустые морские раковины. Накупавшись в море и 360 выйдя из воды на берег, он ложился на обжигающий тело песок и подолгу загорал, укрыв полотенцем голову от палящих лучей солнца. Когда жара становилась невыносимой, он вновь шел купаться в море, после чего покидал пляж и уединялся в вагончике, где отдыхал до обеда. После обеда его процедура с морской ванной повторялась. Отдыхая у себя в вагончике, он с удивлением иногда думал: «Как можно вот так беззаботно, не думая, проводить свое свободное время, не беспокоясь о будущем, так как примерно на несколько месяцев вперед тебе все ясно и понятно и, что самое главное, — никого не бояться и ни от кого не зависеть?»

Довольный тем, что у него так удачно складывается жизнь, он наслаждался свободой и отдыхом. Понять его эйфорическое состояние мог лишь человек, прошедший через этапы, тюрьмы, ИТК, унижения, драки, человек, которого жизнь обделила обычными человеческими радостями. Только последний год приоткрыл ему завесу и показал настоящую жизнь. Оказывается, в жизни, кроме черного цвета, есть и другие яркие цвета, кроме плохих людей есть хорошие, бескорыстные люди, дарящие своему многочисленному окружению внимание, помощь, заботу. Такими для него были Голдобеевы, которые, как матка в пчелиной семье улья, были тем стимулом, который побуждал большой организм фирмы работать без неприятных недоразумений, в нужном ритме и направлении. Отдыхая один, Жиган не чувствовал себя одиноким и не нуждался ни в чьей компании. Он продолжал осмысливать прожитую жизнь, делая для себя важные выводы. Присутствие сейчас рядом с ним постороннего человека только помешало бы ему. Он понимал, что с преступным прошлым он порвал окончательно и бесповоротно. В прошлое должны были отойти все его преступные привычки и законы, по которым он жил. Вместе с изменением социальных условий жизни у него одновременно изменились личные взгляды на нее. Его не покидали философские мысли о смысле жизни, его радовало, что в ней у него еще не все было потеряно.