Разборка (Пропавшие без вести)

- Нет. Это была нелепая, чудовищная случайность. Любая война - это цепь случайностей. И более ничего. Политики могут начать войну. Дальше им остается только хвататься за голову. В Афган планировалось ввести войска на два-три месяца. Завязли на десять лет. Порядок в Грозном хотели навести за два часа. Завязли бессрочно. Ладно. Я был на месте через двадцать минут. Решение нужно было принимать очень быстро, пока слухи о взрыве не разошлись. Я связался с Москвой. Мне дали добро. Часового отправили в госпиталь, командира полка и начальника аэродромной охраны отстранили от должности. Сразу же передали в эфир сообщение, что на аэродроме совершена диверсия. Шифром, который был известен Ахмед Хану. Подняли по тревоге войска, разослали ориентировки на диверсантов. На майора Калмыкова и на двух наших агентов-таджиков. Тем же шифром.

- А майор Калмыков в это время сидел с женой в Большом театре и знать ничего не знал.

- Да. Его доставили на "Су-27". В девять утра по местному времени он был в Кандагаре. На "бэтээре" его и таджиков вывезли в предгорье. Инсценировали погоню, "бэтээр" взорвали. Буран еще не кончился, так что все прошло чисто. Им нужно было добраться до горного кишлака на границе с Пакистаном и там затаиться.

- Почему на роль диверсанта выбрали его?

- У нас не было времени вводить в комбинацию кого-то другого. Он был готов к этой роли. Работал в Афгане с восемьдесят первого по восемьдесят четвертый, владел ситуацией. Восточная внешность, это у него от матери-узбечки. Еще с детства знал узбекский и таджикский, свободно говорил на пушту, дари и урду. Он был лучший. Опасность он чувствовал на уровне подсознания, у него было очень мощное биополе. Он был прирожденным разведчиком. И главное - у него была практически готовая легенда. Мусульманин, вынужденный скрывать свою веру. Отчисленный из академии ГРУ по религиозным мотивам. Тайно сочувствующий "джихаду". При всей своей изощренности Восток в чем-то очень простодушен. Верность исламу сомнениям не подвергается. Особенно когда она подкреплена серьезным делом. А взрыв эскадрильи "шурави" - это очень серьезно. Ответил я на твой вопрос?

- Да.

- Прикрыли мы его очень тщательно. В Кандагаре провели заседание трибунала. Майор Калмыков был разжалован, лишен всех наград и заочно приговорен к смертной казни. Приказ об этом был зачитан в войсках. Это подкрепило его легенду. В ней было только одно слабое место. Мы были вынуждены задействовать его под своей фамилией. Времени на подготовку других документов не было. Но он знал, на что шел.

- Вы не допускали, что он может отказаться?

- Майор Калмыков. Отказаться. Не мог.

- Что было дальше?

- Через полтора месяца их нашла агентура Ахмед Хана. К тому времени среди моджахедов об их подвиге уже ходили легенды. Неизвестные герои, устроившие диверсию на аэродроме "шурави". Их переправили в Пешавар, встретили с почестями. Калмыкова принял сам Ахмед Хан. Потом началась проверка. Проверяли его со всех сторон, но легенда выдержала. Теперь ты понял, почему я ничего не мог сообщить его жене, почему не мог даже подойти к ней?

- Не совсем.

- Для прокачки Калмыкова были задействованы все каналы. В том числе и агентура ЦРУ в Москве. За Галиной следили. Мы не могли ничего для нее сделать, потому что это значило расшифровать его.

- Теперь понял. Вы его не расшифровали.

- Да. Он выдержал проверку и стал вторым человеком в контрразведке моджахедов. Ему доверял Ахмед Хан. Калмыков был его советником. Он знал систему работы ГРУ, знал нашу армию, наши методы. Впрочем, что значит доверял? Азия - это серпентарий. В разведке редко кому доверяют до конца. В Азии никому не доверяют вообще. Четыре года Калмыков жил в этом гадюшнике. Работал, создавал агентуру. Тысячи наших матерей должны молиться за него, он спас жизнь их сыновьям. Зорге. Абель. Ким Филби. Да они рядом с ним не стояли! По сравнению с ним они работали в курортных условиях. "Каскад" был лучшим диверсионно-разведывательным отрядом со времен Отечественной войны. Лучшим, говорю я тебе. А Калмыков был лучшим в "Каскаде".

- Что было в восемьдесят восьмом году?

- Ничего хорошего.

- Это я уже понял.

- Ничего ты не понял. Никто этого так и не понял. Нельзя было уходить из Афгана. Никому это было не нужно. Ни нам, ни американцам, ни самим афганцам.

- Но Америка требовала вывода наших войск.