Разборка

В этот же день немало потрудились наряды ГАИ, усиленные омоновцами. Тормозили все мало-мальски приличные машины, переворачивали их вверх дном, пока вытащенные наружу пассажиры стояли, уткнувшись лицами в капоты, широко расставив ноги и заложив руки за головы. За день было изъято два пистолета, граната, большое количество газового оружия. Арестовано несколько человек. Зверски избито двое кавказцев, осмелившихся возмутиться.

Почин Северного района пришелся по душе главному руководству правоохранительных органов. Полковник Татаринов получил благодарность, а наступление на организованную преступность охватило весь город. Велось оно по принципу: «Хватай всех подряд, авось бандит попадется!»

Однако медаль имела обратную сторону: милиционеров начали убивать. Первыми жертвами стали лейтенант Гуськов и сержант Исламбеков, остановившие поздно вечером машину, в которой сидели подозрительные бритоголовые личности.

– Вылазьте живо! – грубо приказал Гуськов. В ответ загремели выстрелы.

Капитана Вельяминова обнаружили повешенным в собственной квартире. Сержанту Горелову переломали кости и отрезали член. Он лишь чудом остался в живых. Исчезли бесследно несколько омоновцев. Мясорубка набирала обороты. Насилие порождает насилие, но городские власти позабыли эту простую древнюю истину. Начинался кровавый беспредел.

Глава десятая

Савицкий, как, впрочем, и другие крупные мафиози, не принимал участия в мщении органам правопорядка, надеясь, что менты со временем образумятся. Все убийства являлись актами личной мести рядовых боевиков, а то и простых граждан. Слава приказал своим не высовываться, оружие без надобности не носить, одеваться скромнее, без вызывающего бандитского шика. А работа? Ну что ж работа, куда она денется! Здесь все оставалось по-прежнему. Пока «черные маски» избивают прикладами пришедших отдохнуть в ресторан людей, пока гаишники обнюхивают документы или хватают бритоголовых малолеток, пока газеты захлебываются славословиями в адрес героических стражей порядка – серьезные люди спокойно, по-тихому делают свое дело. Как любил говаривать Мирон: «Поймал мыша – и души не спеша». Куда, скажите на милость, деваться коммерсанту, которому не вернули долг? К кому обращаться, если наехали бандиты? В милицию? В арбитражный суд? Боже, какие глупости! От арбитражного суда не дождешься справедливости, да и дело протянется столько, что инфляция сожрет всю сумму, которая нужна сейчас. Пойдешь в милицию – запросто могут убить. Если государство не справляется со своей первейшей обязанностью защищать налогоплательщика, за это берутся другие. Примерно так объяснил Савицкий своим людям сложившуюся ситуацию и в завершение добавил:

– Ведите себя аккуратнее, без моего ведома никаких действий не предпринимайте, а бритых голов, блатных кепок и прочей дребедени – чтоб больше я не видел!

Никто не возражал. Только Малюта придерживался особого мнения. Нет, он полностью разделял все высказанные шефом мысли, за исключением одной: не предпринимать без ведома Савицкого никаких действий. Дело объяснялось просто – он узнал одну из «черных масок», ворвавшихся в тот день в «Красный бык». В свое время Малюта, тогда еще просто Павел Милютин, служил в армии, где и познакомился с земляком Олегом Красновым. Павел был уже «дедом» – Краснов, только что начавший службу, «салагой». Поздно вечером сержант Милютин, раздобревший от выпитого с приятелем-каптером спирта, направился в туалет. Казарма спала. В густом спертом воздухе слышались храп, сопение и прочие ночные звуки. На тумбочке клевал носом молодой дневальный. Заметив старослужащего сержанта, он испуганно вытянулся, ожидая грозного окрика или удара в грудь. Однако Павел не был «злым дедом», не обижал без надобности «молодых», да и разгоравшиеся в животе двести граммов настраивали на добродушный лад.

– Дрыхнешь?! – лениво спросил он.

– Нет! – встрепенулся салага, но Милютин уже прошел мимо.

В туалете кипела обычная армейская жизнь, которую официально принято называть неуставными отношениями. Старослужащий изгалялся над недавно прибывшим в часть худощавым парнишкой. «Дед», которого звали Закир Кутахов, восседал на подоконнике, с удовольствием затягиваясь сигаретой. В перерывах между затяжками он с не меньшим удовольствием пинал ногой в живот стоящего навытяжку «салагу».

– Я тебе покажу службу, – цедил сквозь зубы Закир. – Научу чистить сапоги!