Разборка

«Ха-ха-ха, – проскрипел скелет, – это был не сон, ну ничего, не расстраивайся, мальчик, сейчас я тебя поцелую и все пройдет!» Оскалив зубы, страшилище потянулось к его лицу. Отчаянным усилием Славик вырвался и бросился бежать куда глаза глядят. Пейзаж вокруг разительным образом изменился. Зеленая трава превратилась в грязно-коричневую поросль. Она шевелилась, словно живая, норовя запутать ноги, остановить. Солнце сделалось агатово-черным, лучи его безжалостно жгли кожу. В воздухе носились, хлопая перепончатыми крыльями, омерзительные существа, похожие на летучих мышей, только гораздо противнее. По пятам, гремя костями, гнался скелет. Задыхаясь и хрипя, Савицкий из последних сил достиг озера, но воды там больше не было, вместо нее булькала, пенилась кровь. Славик обернулся. Страшилище почти настигло его и тянуло к нему костлявые лапы, по-прежнему намереваясь поцеловать. «Прыгай в озеро, плыви, оно не догонит», – прогремел в голове чей-то страшный голос. Он уже собрался последовать этому совету, как вдруг остановился. Маслянистая красная жидкость вызывала отвращение, к горлу подкатывала тошнота.

Скелет широко раскрыл объятия. Славик увернулся и побежал вдоль берега, но неожиданно споткнулся о корягу. Чудовище навалилось сверху, железными тисками сдавило горло...

Савицкий открыл глаза. Он лежал у себя дома на диване. Воздух с хрипом выходил из легких, будто его действительно душили. Сильно болело сердце, казалось, проклятая пуля мечется внутри мешочка, собираясь пробиться наружу. Славик попытался подняться, но тут же со стоном упал обратно. Грудь изнутри обожгло нестерпимым жестоким огнем. В комнате было тихо. Тишина, покой да уютное тиканье будильника на столе наконец сделали свое дело. Боль отступила. Стало легче дышать. Он осторожно встал, подошел к бару и налил в бокал граммов двести коньяка. Руки предательски дрожали и зубы лязгали о стекло. С трудом проглотив огненную жидкость, Савицкий почувствовал себя гораздо лучше. Он знал – облегчение только временное, пить ему вообще нельзя. Э, да плевать! Славик уже понял, кто за ним гнался и что значит этот сон... Завтра, вернее, уже сегодня предстояла встреча с Кадием, мирная, без оружия. На этом настаивал Филин. Конечно, можно послать старика куда подальше со всеми его «понятиями» и авторитетом в придачу. Что он сделает? На «толковище» вызовет?! Не смешите! Пуля не разбирает – «вор» ты, не «вор». Она, голубушка, всех одинаково любит. Хотя Филин по-своему прав. Эх, хочет установить мир в Н-ске, наивный человек! Будто только они с Кадиевым друг другу глотки грызут. Сейчас это в порядке вещей. И никто, ни «воры в законе», которые вот-вот уйдут в прошлое, ни милицейские бестолковые репрессии не смогут прекратить кровавый беспредел. Нужно в корне изменить психологию людей, их мировоззрение, ход мыслей, но этого не добиться ни силовыми методами, ни решениями «воровских сходок»...

Кадиев на последнем издыхании, от банды остались жалкие ошметки, которые того и гляди совсем разбегутся. Еще несколько хороших ударов – и все! Но тогда придется снова плыть в проклятом вонючем озере, где вместо воды кровь. Ладно бы одному. Но вот рядом плывут твои ребята, и то один, то другой с предсмертным стоном исчезает в глубине. Утонули Малюта, Грач, много молодых пацанов. Кто следующий?! Боже, как надоело все! Савицкий заскрежетал зубами, затем горько усмехнулся. Почему Таня, зеленый луг, счастье остались только в снах, а наяву – кровавый бардак да озверелые лица убийц? Впрочем, чем он лучше их?! Сам такой же. Кто дал согласие на ликвидацию Кобылкина? Отвратительное дело! Даже хладнокровный Мирон приехал после него белее мела. Нет, резню нужно прекратить любой ценой, даже ценой собственной жизни, которая, честно говоря, не так уж дорого стоит. Пуля, болтающаяся внутри сердца, не даст зажиться на белом свете.

Кадиев наверняка приготовил какую-нибудь пакость, да пес с ним! От судьбы не уйдешь! Он будет честен, поедет на встречу, как обещал Филину – один, без оружия. Если повезет – уладит дело миром...

Савицкий уже давно чувствовал страшную усталость, полную моральную опустошенность. Он опротивел сам себе, тащился по жизни на последнем издыхании, но при этом все же оставляя за собой трупы. Иначе не получалось.

«Все! – твердо решил про себя Славка. – Если сегодня обойдется – уйду от дел, уеду в какую-нибудь глушь. Может, там будет зеленый луг, пусть даже совсем маленький...»

* * *

В это самое время Мирон тоже не спал. Сердито ругая «дурака Славку», он тщательно смазывал ружейным маслом детали винтовки с оптическим прицелом. «Идиот, придурок, – бормотал Мирон, – совсем расклеился в последнее время, кому поверил, кретин?!»

Вчера они долго беседовали с Савицким о предстоящей встрече с Кадиевым.

– Поверь, Слава, это ловушка! – горячо убеждал друга Мирон. – Тебя завалят, как барана. Кадий гнилой насквозь. Слово его гроша ломаного не стоит!

– Филин поручился! – отрешенно отвечал Савицкий.