Разборки авторитетов

Сивый понимал, что такое обращение льстит Владиславу. Варяг в душе оставался все тем же законником, с кем считались начальники колоний и кого почитали блатные. Варяг был авторитет с головы до пят. Это ощущалось в его умении разговаривать, даже жесты у него были какие-то особенные – сдержанные и в то же время уверенные.

Вор на зоне среди прочей уголовной братии всегда отличается аккуратностью и опрятностью в одежде, даже кепочку он носит щеголевато. На воле законники не изменяют привычкам и заметно выделяются из своего окружения. Варяг был таков и сейчас.

– Сивый, слышал ли ты о таком доне Монтиссори?

Сивый усмехнулся:

– Уж не тот ли это Монтиссори, что контролирует игорный бизнес и публичные дома на всем Тихоокеанском побережье?

– Он самый! А еще он входит в пятерку влиятельнейших и богатейших мафиози Америки. – Варяг выдержал паузу, а потом продолжил: – Вчера я позвонил Монтиссори с предложением о совместном бизнесе, но, судя по его тону, мои заверения его не убедили. Он был немногословен, но дерзок. Сказал, что не имеет ни малейшего представления о том, кто мы такие. Мне бы хотелось, чтобы ты передал ему пламенный привет, и я надеюсь, что, когда позвоню ему в следующий раз, он будет более осведомлен и любезен.

– Что я должен сделать?

– Во дворе его виллы стоит серый лимузин. По самым скромным подсчетам, тачка стоит полмиллиона долларов. Он дорожит этим автомобилем не потому, что он такой роскошный, хотя, по сути, это целый дом на колесах, напичканный всякой электроникой не хуже «Челленджера». Тут дело в ином – это подарок его старшего сына. И вот я надумал преподать урок одновременно и подрастающему поколению Монтиссори. Пусть знают, что сюда мы пришли не на один день. Желательно, чтобы это они хорошо усвоили. Пусть прочувствуют, что лучше быть добрыми соседями и партнерами, чем смертельными врагами.

– Варяг, я все понял, не стоит дальше углубляться в детали.

– Ну, тогда позвони мне сразу, как исполнишь… А теперь давай выпьем нашей русской водки за удачу.

Вынув из ведерка со льдом бутылку «Столичной», Варяг откупорил ее и наполнил до краев хрустальные рюмки.

Глава 11

Этим лимузином дон Монтиссори действительно дорожил. Подарок старшего сына Марчелло, контролировавшего несколько итальянских ресторанов в Сан-Франциско, свидетельствовал не только о мощи клана, но и о том, что его первенец стал настоящим мужчиной. То, что он уже не подросток, старший сын доказал два года назад, когда боевики дона Грациани разгромили один из его лучших баров, изуродовали охрану и публично заявили, что отныне управляющий бара должен платить деньги их хозяину. Такой поступок расценивался не просто как оскорбление, это был вызов могуществу клана дона Альберто Монтиссори, не принять который было для Марчелло так же позорно, как не обратить внимание на плевок в свою сторону.

Уже через час Марчелло знал поименно всех боевиков, посмевших оскорбить их отца, а также их адреса. К ним на квартиры и в места, где они обычно проводили время, были отправлены несколько десятков бойцов, а уже через три часа участники грациановской акции, избитые и окровавленные, предстали перед старшим сыном Альберто Монтиссори.

Марчелло напоминал отца. Коренастый, мускулистый, он внимательно осмотрел опухшие от побоев лица тех, кто посмел поднять руку на владения семьи Монтиссори, и властно распорядился, будто уже был доном:

– Закопайте их на свалке – такой падали там как раз место.

А когда просящих о пощаде боевиков уволокли, он с равнодушным видом поинтересовался:

– Кажется, у дона Грациани в одном из колледжей учится внучка?

– Именно так, дон Марчелло, – отозвался Лучано Антониони, один из ближайших доверенных отца.

– Я хочу, чтобы она была здесь, в моем доме. Немедленно!

Лучано понимающе улыбнулся:

– Сделаем.

Внучка дона Грациани оказалась рыжеволосой, щуплой девчонкой лет четырнадцати. Полчаса назад, когда она возвращалась из колледжа домой, на глазах у десятка свидетелей трое парней, несмотря на отчаянное сопротивление, затащили ее в машину и привезли в этот дом. Высокомерная и заносчивая, она презрительно смотрела на обступивших ее мужчин и молчала.

– Ты знаешь о том, что твой дед смертельно обидел моего отца? – спросил Марчелло.

– Нет, – сказала она. – Не знаю и знать не хочу.

Марчелло хмуро улыбнулся.

– Теперь будешь знать, – процедил он сквозь зубы и с силой рванул обеими руками ее платье. Толкнув на диван, он навалился на нее и изнасиловал в присутствии плотоядно ухмылявшихся подельников.

– Не ожидал… Оказывается, ты подарила мне свою невинность. Это будет мой привет дону Грациани. – Он обернулся к сообщникам и добавил: – Пусть сама добирается домой. Не маленькая…

Теперь Монтиссори знал, кому следует передоверить свою империю, когда захочется покоя.