Разборки в средней Тосэн!

Поток ударов стихает и я приподнимаюсь с земли, все тело болит, по подбородку стекает кровь. От удара по носу, с непривычки, чудовищно слезятся глаза. Пошатываясь, достаю из кармана несколько смятых купюр и протягиваю деньги Ивао.

Задний двор средней школы Тосэн отнюдь не пустует, помимо меня и группы малолетних вымогателей здесь полно других школьников, но никто не спешит мне на помощь и не зовет учителей, дабы наказать провинившихся учеников. И на это есть целых две причины. Первая — я хафу, отцом моего нынешнего тела был чистокровный японец, а матерью — приехавшая на заработки в Токио уроженка Русланда — местного, собирательного аналога России, Украины и Беларуси. Подобные полукровки являются в Японии кем–то вроде людей второго сорта, на которых держится весь обслуживающий персонал, что касается более доходных и привилегированных рабочих мест, то все они заняты чистокровными японцами. А вторая причина — местные нравы. Когда на самом высоком правительственном уровне продвигается политика культа силы, основой которого служат традиционные боевые искусства, то невольно создается этакая уличная иерархия. В самом низу которой я в данный момент и нахожусь.

Когда я, неожиданно для самого себя, очнулся в больнице, то поначалу здорово обрадовался, пока в мое поле зрения не попали тонкие, худые ручки, а голову не «взорвали» чужие воспоминания о жизни первогодки–хафу Антона из средней Тосэн, которого недавно так крепко опиздюлила одна из местных байкерских банд босодзоку, что он едва не отдал богу душу. Точнее отдал, но уже непосредственно в самой больнице. Парень пребывал в состоянии клинической смерти более минуты, пока врачи все–таки не откачали сопляка, но к тому моменту его тело и разум ему больше не принадлежали.

Рад ли я подобному стечению обстоятельств? Скорее да, чем нет, но что–то мне подсказывает, если я кардинально не поменяю свою новую жизнь, то до совершеннолетия точно не дотяну. Детишки по своей природе и так жестоки, а, учитывая местную молодежную политику, не удивлюсь, если детская смертность в этой стране куда выше, чем на моей прошлой родине.

— От души, Тон–тон, ты, спас мое свидание. — Ивао засовывает смятые банкноты в карман. Сукин сын — он даже не удосуживается посмотреть номинал купюр, сразу видно, что делает это не ради наживы, а чтобы просто повеселиться за мой счет. — Дружище, тебе надо срочно пойти умыться, скоро следующий урок.

Следуя его совету, хромаю в сторону ближайшего уличного умывальника, где засовываю голову под ледяную воду — кайф. Боль на некоторое время отступает. Пока есть возможность, решаю прогуляться до медпункта. Там меня хорошо знают — частый гость как–никак.

— Опять, ты. — в медпункте, уперев руки в боки, меня встречает молодая, привлекательная японка лет двадцати пяти. — Ну заходи, раз пришел.

— Извините, госпожа Айзава. — последовавший за этим поклон вырывается у меня рефлекторно.

— Тебе не передо мной извиняться нужно, а перед матерью. Волнуется за тебя — балбеса поди, особенно после крайнего случая. Антон, не связывайся ты с дурными компаниями. — легко сказать, а что если они сами со мной связываются. Но должен отметить, что взрослые японцы относятся к хафу, куда лояльней.

Пока Айзава дезинфицирует ссадины и лепит на них лейкопластыри я во всю на нее пялюсь, благо она этого даже не замечает — поглощенная своей работой. А посмотреть там есть на что, все таки местные японцы по своему строению больше походят на европейцев. Не знаю, что стало причиной столь сильных различий между местными японцами и теми, которых я видел там — на родине. Но факт остается фактом, госпожа Айзава — горячая штучка в этом коротком халатике.

Возвращение в класс проходит буднично, никто не пялится и особо не злорадствует. По большому счету, моим одноклассникам на меня насрать, в том числе и остальным хафу в классе — они не желают связываться со мной, потому что боятся, что третьегодка Ивао может переключить часть своего «драгоценного» внимания на них. А некоторые, как те популярные девочки–хафу, которых природа наградила хорошими внешними данными, просто не хотят. У них для общения есть кандидатуры и получше. Далеко не все хафу влачат жалкое существование. Некоторые выделяются красотой, как упомянутые девочки, другие умом, что позволяет задабривать задир, наподобие Ивао, готовыми домашними заданиями, у третьих отлично подвешен язык и они быстро вливаются в компании японцев, становясь мальчиками на побегушках и тем самым зарабатывая желанный иммунитет от унижений и побоев. К сожалению, у бывшего владельца этого тела не было ничего из вышеперечисленного. Школа Тосэн — дикие джунгли и я в них низшее пищевое звено.