Разборки в Токио

– Еще какое животное. А если б я знал, что тут сделать, организовал бы собственный клуб, чтоб ему пусто было, и разъезжал бы в грузовике. – Он кивнул на передвижной штаб «Цугури». – Я бы каждому прямо в ухо орал, что хватит уже кучковаться и заниматься черт знает чем.

Я не нашелся что ответить. Грузовик «Цугури» рванул вперед. Может, подумал я, мой таксист, как профессиональный водитель, знает, отчего по соседней полосе всегда едут быстрее. Я не стал его напрягать. У него и так проблем навалом.

Через несколько минут я с облегчением вышел из такси и углубился в сплетение улочек меж деревянных домишек. Западные отели в неоновых огнях, туристические переулки с дешевыми штампованными статуэтками Будды и пластмассовыми самурайскими мечами словно остались где-то в другом мире, хотя, по правде говоря, поздний двадцатый век был всего лишь кварталом дальше.

Дождь только начался, и улицы быстро пустели. Я попытался сбавить шаг, дабы не спеша прогуляться и насладиться полуодиночеством. Но не тут-то было. Мне слишком не терпелось увидеть маму Маюми.

Она была окамисан первого дома гейш, который я когда-то посетил. Как хозяйка, она обладала самым высоким статусом из всех женщин дома: четыре гейши, три майко (девственницы, ученицы гейш) и два «яйца» (девчонки, еще не оперившиеся кандидатки в майко, приступающие к обучению, когда им исполняется шесть лет, шесть месяцев и шесть дней). Я познакомился с Маюми, работая над статьей о подростковом идоле, певце Сэме Тораюки. Когда он не пришел на интервью, я связался с его менеджерами. Они очень долго извинялись, и я, очевидно, произвел хорошее впечатление, потому что администратор, дабы компенсировать оплошность господина Тораюки, пригласил меня на вечер с гейшами. Я согласился из вежливости. По правде говоря, я сомневался, что гейши меня зацепят.

Я ошибался.

И вот теперь я вновь стоял у дверей мамы Маюми. Дом совсем не изменился с тех пор, как я посетил его впервые или посещал в дальнейшем. Он ничем не выделялся среди других домов, если не знать, что ищешь.

Вообще-то нельзя просто постучаться в дом гейши без приглашения. При уговоре о посещении дзасики[59] соблюдается строгий протокол, и гости приходят обычно по трое-четверо. Но мне хотелось преподнести маме Маюми сюрприз, а до прибытия очередных гуляк все равно оставалось несколько часов. За этой дверью гейши усердно красятся и тщательно укладывают слои замысловатых одеяний, в которых так захватывающе вплывают потом в комнату.

По крайней мере я не допустил ошибки и явился не с пустыми руками. Для иностранца простительно явиться без приглашения: мне нужно всего лишь задать пару кратких вопросов и, может, договориться посидеть где-нибудь попозже за рюмочкой и поболтать. Но явись я без подарка, сомневаюсь, что Маюми хоть взглянула бы на фотографию.

Я тихонько постучал и стал ждать. Через пару секунд послышалось шарканье, и внутри у меня что-то екнуло – так бывает, когда ждешь у незнакомой двери. Небольшая деревянная перегородка разделилась надвое. Изнутри на меня уставилась пара темных глаз на белом фарфоровом лице. Внутри екнуло сильнее. Я чувствовал себя Гумбертом Гумбертом на школьных соревнованиях по гимнастике.

Не успел я заговорить, глаза исчезли. Я так и стоял с подарком в руках. Внезапно в крошечной щели показалось другое лицо – огромные темные глаза, которые отняли у меня годы жизни. Но и это лицо внезапно исчезло. Я услышал суматоху, и пронзительный женский голос что-то скомандовал. Ну точно – мама Маюми пришла посмотреть, отчего ее девчонки подняли возню. Я стоял под дождем и улыбался как идиот.

– Что вы хотите? – спросил голос. Даже не взглянув ей в глаза, я глубоко и почтительно поклонился. Почтение наготове.

– Прошу простить меня за визит в такой час без приглашения. Я преступил обычай и приношу свои извинения за то, что нарушил покой вашего дома, – начал я, потупившись. Маюми этим просто наслаждается, я уверен. – Я был в отъезде и несколько лет не бывал в окрестностях…

– Сколько лет? – Девичий голос за дверью, потом взрыв смеха.

– Тихо! – осадила окамисан. Все затихли.

Я продолжил:

– Я путешествовал и не знал, как еще мне увидеться с женщиной, которую я ищу. Потому я и приехал сюда, где ведутся дела, я смущен сверх всякой меры, но мне очень нужно ее найти, и я нижайше прошу извинить меня. Намерения мои благородны, но дело срочное. Меня зовут Билли Чака, и я ищу маму Маюми.

Я ждал, опустив голову. Загривок щекотали струйки дождя.

– Не повезло, – ответил голос. – Она больше не гейша этого дома.

Я резко поднял голову. На меня смотрела незнакомая пара старых глаз. Пустых, как сознание Будды.

– Ее нет? – спросил я.

– Вот именно. Я – новая окамисан – мама Сайкуку. Ничем вам помочь не могу. Увы.