Разбрасываю мысли

Итак, наиболее существенная черта личностной теологии В.В. Налимова состоит в том, что он демифологизирует представление о Боге, настаивает на том, что христианство должно эволюционировать, «идя навстречу новым задачам жизни в трагические дни смены культуры», и вписываться тем самым в контекст глобального эволюционизма.

6. Спонтанность и будущее культуры

В последние годы жизни В.В. Налимов много размышлял над проблемами современной культуры. Культура в целом, считал он, «задается упорядоченностью смыслов в семантическом вакууме» [1993, с. 61]. Человек своей демиургической силой, потенциально существующей во Вселенной, накладывая фильтры на смысловой континуум, строит из них тексты – словесные, цветовые, музыкальные… Так возникают культуры – различные варианты мира смыслов. Психика человека уязвима, и духовная культура всегда выполняет определенные психотерапевтические задачи. Роль культуры состоит в том, чтобы быть терапией сознания [1996, c. 71]. Культуры, как и личности, обладают собственным смысловым обликом. «Может быть, каждую культуру можно рассматривать как некую гигантскую Гиперличность. Мы знаем, как в культурах запечатлеваются духовные следы отдельных творческих личностей. Так же остаются и следы культур в духовном покрывале Земли» [1989, с. 236].

Современная культура находится на изломе, теряет свою терапевтическую роль. Она, считает В.В. Налимов, не дала ответа на целый ряд фундаментальных вопросов, остро поставленных XX веком. Главные из них: в чем смысл истории, массовых насильственных смертей, политических репрессий, страданий, унижений, порабощений? В чем вообще смысл жизни, завершающейся смертью? Трагизм последнего вопроса в наши дни нарастает – он обретает набатное звучание: в чем смысл жизни человечества, идущего к неизбежной экологической катастрофе? Не отвечая на эти вопросы, культура наших дней находится в тяжком долгу перед человеком. Ее ключевые смыслы, заключенные в Вере, Науке, Искусстве, не действуют в коллективном сознании. Необходимо появление новой культуры, но само человечество с этой задачей не справится, поскольку до сих пор оно не сумело понять природу сознания и его связи с материей.

Вглядываясь в будущее, В.В. Налимов видит решение этих проблем в спонтанном космическом вмешательстве, к которому нам следует готовиться, поскольку сама история человечества является «космическим экспериментом. Такой эксперимент нужен для раскрытия мироздания. И мы, люди, ответственны за то, что в своей деятельности так и не стали христианами, не выполнили стоящих перед нами космических задач… В более широкой перспективе можно сказать, что смысл существования самой Вселенной состоит в раскрытии заложенной в ней потенциальности. Но как – мы опять спросим – возможно раскрытие потенциальности без эксперимента? Подобные эксперименты, возможно, ведутся и в других Мирах и на других Планетах» [1994 б, с. 7]. В контексте такого рассуждения космическое и спонтанное оказываются синонимами, поскольку речь идет о процессах, выходящих за рамки любого причинно-следственного ряда.

Решение экологической проблемы, по мнению В.В. Налимова, невозможно себе представить без создания единой всечеловеческой религии, которая и станет основой новой культуры, опирающейся на иные смыслы. Человек должен будет «включить в сферу своих ближайших смыслов состояние Земли и космоса» [там же, c. 18].

В этом можно усмотреть отзвук идей мистического анархизма, который придавал проблеме жизнь – смерть космический смысл – эволюция личности интерпретировалась как посмертное странствование в мирах и веках разных уровней духовности (что близко представлениям о сферах инобытия, которые содержатся в древних легендах). «Это эволюция личности в космических масштабах, встреча с самим собой в масштабах универсума» [там же, c. 36].

Таков масштаб мысли В.В. Налимова. Он умел жить во Вселенной, чувствовать себя гражданином Вселенной. Отсюда, возможно, проистекает и мера ответственности за жизнь, и поиск смысла, и достоинство, о котором он также писал в своих философских трудах [1989]:

Достоинство: оставаться самим собой, слышать свой собственный голос – вот чего требует от нас жизнь. И можем ли мы не стремиться к тому, чтобы сохранять Достоинство в перипетиях жизни, если нам, людям, дана возможность соприкасаться с Тайной Мироздания (c. 252).