Разбрасываю мысли

Я закончил бы Предисловие личным замечанием. При подготовке этого текста я говорил моему московскому коллеге, что некоторые его взгляды могут встретить враждебный прием в условиях преобладания позитивизма и неприятия метафизики. Только к концу своей работы я с большей ясностью осознал, что в науке и философии мы спорим не только с нашими современниками и предшественниками, но также и с нашими потомками. Эту мысль лучше меня выразил в Четвертом афоризме Фрэнсис Бэкон, «человек, который видел сквозь время»:

Вселенная не должна быть сужена до пределов понимания… но само понимание должно быть расширено и увеличено, чтобы дополнять образ Вселенной по мере его раскрытия.

Перевод с английского языка Ж.А. Дрогалиной

Рецензия [215]

V. V. Nalimov. Space, Time, and Life. R. Colodny (ed.). Philadelphia: ISI Press, 1985, 110 p.

Проф. М.Дж. Моравчик

Институт теоретической науки

Университет Орегона

По мере своего развития наука предпринимает исследование естественных явлений, все более отдаленных от повседневного человеческого опыта. Эта отдаленность не умаляет их «значимости» по космическим критериям, наоборот – значимость возрастает: поскольку рамки, в которые человек помещен своей природой, есть лишь небольшая часть всего диапазона значений таких параметров, как длина, время, температура, плотность (и это крошечное окошко находится где-то в середине каждого диапазона), то вероятнее всего «действительно» фундаментальные явления природы находятся далеко за пределами этих диапазонов.

На самом деле, явления, далеко отстоящие от повседневного опыта, даже по человеческим критериям, все сильнее влияют на условия нашего существования. Примерами могут служить разработка и утилизация ядерных объектов, молекулярная биология или сверхпроводимость.

Кроме того, исследование таких «отдаленных» явлений требует все больших технологических ресурсов, увеличения исследовательских коллективов, более образных и «странных» концептуальных структур и непрерывно усложняющихся организационных усилий. Развитие оказывает влияние также и на характер «научного метода», что важно для наукометрии.

В частности, я хочу отметить изменение взаимоотношений между теорией и экспериментом. Поскольку экспериментальные усилия слишком массивны и трудоемки, а результаты измерений колеблются на пороге восприятия, принятое взаимодействие теории, стимулирующей эксперимент, и эксперимента, проверяющего теорию (что всегда было идеализированной моделью для реальных случаев), теперь явно отошло от фактической картины научной работы и уступило место менее убедительному и гораздо более медленному развитию новых догадок и появлению новых «фактов». Здесь можно провести аналогию с кораблем, исследующим неизвестные воды в условиях нарастающего тумана. История физики элементарных частиц за прошедшие 40 лет – хороший пример изменений картины научного исследования. Ожидания, связанные с возможностями прогноза, критерии многообещающей теории, понятия эффективности экспериментальной работы – все это претерпело изменение, стало гораздо более скромным и изменило методологию, посредством которой ученые проводят исследования и двигаются вперед. Действительно, оценка продвижения стала намного более трудной, менее четкой и более спорной.

Этот измененный сценарий также изменил взаимодействие науки и философии. Между традиционной философией науки и традиционной научной теорией мы наблюдаем теперь внедрение нового типа деятельности, касающейся гипотез относительно общей структуры научной теории, еще непроявленной. Ее можно было бы назвать гипернаукой. Она может включать элементы тематической системы Холтона, но выходит далеко за пределы этой системы. Сошлемся, к примеру, на различие между «фундаменталистской» теорией и теорией bootstrap, что в общем плане является одной из проблем гипернауки.

Новая деятельность, возможно, заметнее всего проявилась в физике в результате достижений Винера, Пригожина, Чу и других ученых. Но подобные явления также очевидны и в биологии, и книга Налимова, предмет анализа данной рецензии, пример тому. Ее подзаголовок – «Вероятностные пути эволюции», однако тематика включает также размышления о роли геометрии в структуре биологической теории.

Работы Налимова отличает широкий охват различных областей естественных и гуманитарных наук, включая лингвистику, исторические рассмотрения, статистику и многое другое. Книга содержит гипотезы, контуры грандиозных построений, размышления, касающиеся оснований будущих теорий. Она прежде всего – результат кабинетной деятельности, отличной от обычной науки, которая всегда более или менее непосредственно опирается на лабораторные исследования. Но и философской в привычном смысле книгу Налимова назвать тоже нельзя. В ней содержится много больше науки и специальных компонентов. Это скорее – гипернаука.