Разбуди меня

— Да, господин, — выдохнул демон и Эдварда словно током ударило. Он, рывком вцепившись в плечи демона, стал целовать ему лицо, шею, быстро расстегивая пуговицы…

— Да, вот так, — улыбнулся Эдвард, срывая с Диана мундир. Треск ткани… белая, нежная кожа груди…

— Ты — мой, — выдохнул Эдвард, улыбаясь. — Я победил. — Он поднял голову, желая снова увидеть глубокие, изумрудные глаза демона. Его демона Наконец-то! Но…

Снова жёсткий, пронзающий взгляд, рождающий холод ужаса внутри. И невероятно красивый, чарующий голос:

— Ты проиграл, человек!

Сиренити смотрела в глаза смертного… обычного, заурядного, не отмеченного судьбой или чем там ещё смертного, который осмелился бросить ей вызов — да что там, осмелился испортить то, что принадлежит только ей, Повелительнице! Диан — только её, и она и только она решает, с кем ему быть! А не какой-то там человеческий король, который и магией-то не владеет…

Впрочем, усмехнулась волшебница, она несправедлива. Кое-чем он владеет и весьма неплохо. Сиренити по-настоящему дрожала от возбуждения. И что самое странное — в глубине этих сейчас расширенных от страха глаз галорийца пряталась любовь… не страсть, именно любовь к красавцу-демону, утончённому и такому недоступному. Запретный плод, ох как же он сладок!

Расхохотавшись, девушка томно произнесла:

— А ты неплохо целуешься. Давай-ка ещё напоследок!

Резкое, быстрое касание губ. Немного магии… Сдавленный хрип. Гаснущий взгляд. Любить её мужа без спроса нельзя. Так-то! Твой час пробил, король. К сожалению. Ах, жаль, она ведь даже не может забрать человека в Средние миры и как следует позабавиться…

Но надо всё-таки отдать галорийцу должное…

— Я бы сказала, что ты был интересным соперником. Хоть и опозорил меня. Но, — Синенити брезгливо отпихнула от себя безвольное тело, — уже, видимо, поздно.

Она встала и, не глядя, как исчезает в золотистой дымке, меняется то, что недавно было королём Галории, повернулась к зеркалу. Привела в порядок волосы. Обернулась.

На месте, где недавно лежало тело Эдварда, теперь искрился, переливаясь в свете стоящих на прикроватной тумбочке свечей золотой медальон с огромным изумрудом. Сиренити подняла его, полюбовалась игрой света в камне и улыбнулась.

— Ты проиграл, человек, — вздохнула она. — Что ж, может, в таком виде ты лучше послужишь моему мужу. Как ты и хотел, вы будете вместе, — девушка оскалилась. — Всегда.

Она поднесла украшение к чистому листку бумаги на письменном столе у окна. И на нем быстро-быстро стали появляться буквы. Ещё один листок, следующий. И ещё.

В дверь осторожно постучали.

— Ваше Величество!

Сиренити усмехнулась и спрятала медальон в карман.

— Ваше Величество! Откройте!

Не оглядываясь, шагнула в загодя поставленную рамку портала.

— Ваше Величество! Пожалуйста! Откройте! Наша армия…

Мы проиграли…

* * *

Оливии казалось — она спит. Но если раньше вокруг была только тьма и ярость, то сейчас — покой и белый свет… Демонесса попыталась пошевелиться — но не почувствовала своего тела. Ощущение непривычное, хоть и не пугающее. К тому же ставшие обычными крики и проклятия сменила музыка… Такая же волшебная, как и та, что месяц назад играла Сиренити для своего мужа. Но теперь в прекрасную мелодию вплетался голос — чарующий, удивительный. Его хотелось слушать и слушать, не вдумываясь в слова.

Оливия наконец открыла глаза.

Она сидела на лугу среди цветов — тысяч и тысяч, насколько хватало глаз. А над головой раскинулось непривычно синее небо, по которому чередой бежали похожие на лошадей облака. В воздухе терпко пахло травами и зноем.

Демонесса огляделась и почти тут же наткнулась взглядом на сидящую неподалёку девушку — человека. Оливия вздрогнула, быстро вскочила, приготовившись убежать. Но девушка её будто не замечала. Опустив голову, заслонившись серебристыми волосами, она ловко перебирала струны арфы и, казалась, не обращала ни на что внимания. Она пела и словно в мелодии… кажется арфы. Задумчивой, умоляющей, печальной и щемящей…

Демонесса вздрогнула.

— Кто ты? — тихо спросила она, в упор глядя на девушку. Собственный голос показался Олвиии грубым и хриплым, неуместным в очаровании звучащей красоты союза певицы и музыки.

Девушка медленно подняла голову и оглянулась. Оливия ахнула.

Девушка казалась точной копией Сиренити. Те же черты лица — мягкие, как у куклы, те же серые глаза… Но взгляд этой девушки казался жёстким и пронзал, как клинок. А лицо выражало высокомерие и насмешку.

Оливия почему-то почувствовала себя обманутой. Королева Средних миров никогда над ней не смеялась. Наоборот, помогала…

— Кто ты? — повторила Оливия, разглядывая волосы девушки. У волшебницы они были чёрными, у этой же серебрились, словно лунный свет. — Кто ты?

Девушка покачала головой и неожиданно улыбнулась.

— Сиренити. Сиренити Сладкоголосая.

— Нет! — Оливия вскочила. — Нет! Это неправда! Сиренити — другая. Она добрая! Она…

Девушка рассмеялась — словно серебряные бубенчики зазвенели. И снова музыка. Печальная, тихая, но удивительно красивая.

— Где я? — выдохнула Оливия, озираясь. — Я не знаю этого места.