Разбуди меня (СИ)

Тем временем Диана вновь попыталась вцепиться Ане в бок, стараясь одновременно задеть покалеченную лапу, но белый зверь безжалостно отшвырнул ее за загривок, отчего бывшая подруга неловко перекувыркнулась в пыли. Не дав ей полностью подняться, в тяжелом прыжке, Аня сшибла ее ударом плеча, захлопывая пасть на передней лапе. Раздался громкий хруст, а Диана оглушительно взвыла, одновременно отчаянно пытаясь вцепиться хоть куда-нибудь в ответ, но безуспешно. В следующее мгновение чужие зубы безжалостно впились в ее горло. Громкие хрипы, предсмертной мольбой будоражащие равнодушные окрестности, и бесполезное перебирание лап стали бы прекрасным завершением поединка, явив торжество справедливости, если бы не все крепче стискивающиеся челюсти белой волчицы. Хрипы Дианы становились все тише, а движения — судорожней, когда я с ужасом понял, что Аня ее убивает…по-настоящему убивает…

— Нет! — на этот раз отец не успел меня остановить, да и пытался ли? Соплеменники шарахнулись в разные стороны, освобождая мне путь. Я не знал, правильно ли поступаю, но был уверен, что никогда себе не прощу, если хотя бы не попытаюсь.

— Аня! — я в несколько прыжков добежал до волчиц, упав на колени и аккуратно запустив пальцы в белую шерсть на загривке. Волчица громко рыкнула, и я поспешно отдернул руку, — Аня, милая, послушай меня! Ты должна ее отпустить…пожалуйста…

Изумление в зеленых глазах сменилось вопросом, затем обидой, а потом полыхнуло такой злобой, что я отшатнулся.

— Нет, нет, — быстро заговорил я, пока меня не придушили за компанию, уловив ход ее мыслей, — меня не волнует ее судьба, нет! Просто… — я вздохнул и твердо взглянул ей в глаза, положив руку на холку, — ты сама себе этого потом не простишь. Будешь мучиться от угрызений совести и корить за несдержанность. Я не хочу, чтобы тебе потом было плохо, солнышко. Отпусти ее, она и так уже наказана — теперь ее жизнь принадлежит тебе, а ты сможешь придумать достойное наказание. Смерть это слишком легко для нее. Аня, Анечка, ну давай же…вернись ко мне, девочка…

Прошло несколько томительных мгновений, после чего Аня вздохнула и разжала зубы. Черная волчица неподвижно осталась лежать на земле, слава богам, просто без сознания. Ее тут же оттащили, но я даже не заметил кто и куда, это было сейчас совсем неважно. Зеленые глаза не отпускали меня, гипнотизируя, оставляя так и стоять на коленях на мерзлой земле, не ощущая холода. От злости в ее взгляде не осталось и следа, теперь я видел там только отражение себя и то огромное чувство, которое зеркально распирало меня изнутри. Она сделал шаг ко мне и уткнулась лбом в мой лоб, щекоча шерстинками кожу.

— Я так испугался, — прошептал, теперь уже без опаски погружая пальцы в густую шерсть на шее и притягивая любимую к себе, — боялся, что никогда тебя не найду…

Глухое порыкивание стало мне ответом, а волчица потерлась о мою шею.

— Прости меня, — она удивленно отстранилась и наклонила голову набок, — я обещал тебя защитить, а в итоге именно из-за меня ты и попала в беду…

Белая мохнатая морда совсем недипломатично фыркнула и закатила глаза. А потом еще и лизнула, проведя шершавым языком от подбородка до волос.

— Фу, Аня, — я вытер лицо ладонью, отмахиваясь и смеясь, — у тебя вообще совесть есть? — волчица весело тяфкнула, намекая, что я говорю глупости, — я тут, между прочим, каюсь, а она…весь момент испортила…

Меня ощутимо боднули головой в грудь, едва не уронив. Я с нескрываемым удовольствием провел рукой по мягким ушам, отчего Аня заурчала. От неожиданной мысли, я подпрыгнул, вскакивая на ноги.

— Ты же ранена! — два взгляда на поджатую заднюю лапу были весьма красноречивы, — быстро в дом, тебя надо осмотреть!

И, подхватив пушистую любимую тушку на руки, быстро понес ее в сторону родительского дома.

Аня

Бой я запомнила смутно. Волчица взяла это дело в свои лапы, и я действовала почти целиком на инстинктах. Адреналин, густо замешанный на ярости, чувстве мести и каком-то животном азарте чуть было не привел к трагедии. Инстинкты дело хорошее, но осознание отступило на второй план, и мне казалось, будто это все происходит не со мной, словно наблюдаю со стороны. И когда я зубами вцепилась в шею Дианы, во мне не дрогнуло практически ничего — в этот момент волчица была в своем праве, собираясь взять жизнь за жизнь. Чтобы раз и навсегда показать, как опасно приближаться к ней и ее волку. Чтобы у рисковых не оставалось сомнений, как дорого она может продать свою жизнь и свое счастье.

Голос Ильи, вторгшийся в самый напряженный момент, когда враг уже почти перестал трепыхаться, но еще не сделал свой последний судорожный вздох, прощаясь со своей никчемной жизнью, вызвал во мне такую ярость, что перед глазами расплылись кроваво-красные круги. А сама мысль о том, что он выпрашивает пощаду для другой самки, практически вывернула меня наизнанку от бешеного коктейля из злобы, обиды и ревности.