Разбуди меня

Маг удивлённо моргнул, но послушно сел. Волшебница взгромоздилась на стол, спихнув оттуда чистые листы гербовой бумаги. Молитвенно сложила руки, скрестив пальцы, наклонила голову и снова уставилась Соерсу в глаза. Мгновение в кабинете королевы царила тишина. Потом маг не выдержал.

— Ваше Величество, Вы позвали меня…

— Я пригласила Вас, милорд, — улыбнувшись, поправила Сиренити. — Ведь это Вы являетесь наставником моего супруга?

Соерс моргнул.

— Да, Ваше Величество.

Улыбка девушки стала ещё шире.

— Мне бы хотелось поблагодарить Вас за заботу о моём консорте, лорд Соерс, — ласково произнесла она. — Вы так трогательно её проявили.

Маг расправил плечи.

— Ваше Величество, это мой долг.

— О да, — мечтательно произнесла Повелительница. Протянула руку. На открытую ладонь лёг белый листок, исписанный каллиграфическим почерком с корявой подписью самой Сиренити внизу. Волшебница бегло просмотрела документ и снова повернулась к магу.

— За Ваши труды полагается награда, милорд. — Она, улыбаясь, протянула документ Соерсу. — Вот она.

Маг поднялся, взял листок, поклонился. Сиренити важно кивнула, продолжая подкидывать кинжальчик.

Соерс поднял листок к глазам, вчитался. И побледнел.

— Ваше Величество! Это…

— …то, что Вы заслужили, — закончила девушка, не глядя на волшебника. — Идите, милорд я Вас больше не задерживаю.

Руки мага задрожали, комкая листок.

— Вы не смеете… Вы…

Сиренити вздохнула.

И кинжальчик вонзился в деревянную панель рядом с виском волшебника.

— Я Вас больше не задерживаю, — повторила Повелительница.

Бледный, как смерть, Соерс встал. Медленно подошёл к двери, услужливо распахнувшейся перед ним.

— Да, кстати, ещё раз появишься вблизи моего супруга — убью! — резко произнесла девушка.

Дверь за магом закрылась.

Сиренити глубоко вздохнула. Протянула руку — и кинжальчик, дёрнувшись, высвободился из панели и лёг на ладонь.

А волшебница, продолжая подкидывать и ловить его, задумчиво уставилась в задёрнутое цветастой тканью зеркало.

Теперь, когда за Диана можно не волноваться, а переговоры продолжатся только после выздоровления консорта, у Сиренити осталось ещё одно дело — личное, выполнить которое волшебница хотела не ради Долга или сомнительной чести её супруга.

И теперь настало подходящее время этим делом заняться.

* * *

Он стал диктатором. Впрочем, в этом Сиренити никогда не сомневалась. Рис всегда умел добиваться поставленной цели. И всегда был амбициозен. Она внушила ему мечту о мировом владычестве — и юноша объединил все страны в одну империю. Но, глядя на правителя — и бывшего друга — волшебница не чувствовала гордости. И удовлетворения от хорошо выполненной работы — тоже.

Рис стал диктатором. Это дало ему неограниченную власть над миром — и одиночество. Вопреки ожиданию Сиренити, он так и не нашёл себе нового фаворита, а уж тем более друга.

Волшебница без труда читала восхищение в сердцах придворных. А также ненависть и непонимание.

Сиренити знала, что должна развернуться и уйти. Будущее этого мира больше не в её руках. Рис выполнил свою роль, остальное её волновать не должно.

Вздохнув, волшебница отвернулась, медленно шагнула в сторону невидимого портала.

И пропустила момент, как с другого конца зала к императору метнулась тёмная фигурка. Успела миновать расстояние до трона, когда опомнилась стража. Успела метнуть в удивлённо привставшего с трона императора кинжал. Короткий клинок вонзился в грудь, окрасив кровью золотистые одежды. Качнувшись, император рухнул на ступеньки трона. В зале повисла тишина. Потом она взорвалась суматохой, в которой об умирающем позабыли. Никто не помог ему. Никто даже не приблизился. Никто.

Ничуть не изменившийся с момента их расставания, побледневший, император ещё дышал, когда Сиренити осторожно подошла к нему.

— Рис? — выдохнула волшебница, беря юношу за руку. Мгновение в глазах императора светилось удивление пополам с болью, потом на губах появилась еле заметная усмешка.

— Ты… всё-таки пришла, — с трудом прошептал он. Сиренити быстро кивнула, чувствуя, как слёзы сдавили горло.

— Теперь… всё будет… хорошо? — улыбка умирающего сменилась гримасой болью.

— Да, — шепнула девушка, слыша, как тише и тише становится его музыка — фортепьяно. — Да. Всё будет…хорошо.

Глаза — только глаза юноши, мышцы лица его уже не слушалось — улыбнулись.

"Ты нужна мне", — мысленно услышала Сиренити.

Рис напрягся, выгнулся от боли, пытаясь вдохнуть — и обмяк. Его рука выскользнула из пальцев замершей волшебницы.

Изящная мелодия фортепьяно смолкла.

— Нет, — прошептала девушка. — Рис! Рис! Нет…Нет! Не уходи! Я останусь с тобой! Правда! Только открой глаза! Пожалуйста…

В пустом тронном зале, обнимая тело мёртвого императора, горько плакала Сиренити, а за высокими стрельчатыми окнами в ночном небе расцветали огненные лилии фейерверков…

* * *

Руадан взглядом заставил фигурки чёрного ферзя и белого короля взмыть над столом, сделать круг по кабинету Сиренити и вернуться на доску. Посмотрел на всё ещё бледного, но уже вполне здорового Диана, перевел взгляд на нервничающего советника волшебницы и вздохнул.