Разбудить смерть

– Вы можете указать, в какое это было время? Хотя бы приблизительно?

– Нет.

– В своем заявлении в полицию вы говорите… Где же оно? А, вот: «Сейчас мне кажется, что я не сразу заснул. Пока я там лежал…» Ну и так далее до описания появления фигуры в униформе. Вы уверены, что не спали?

– Нет, не уверен.

– Мне хотелось бы установить следующее, – продолжал доктор Фелл с таким упорством, что Хэдли встревожился. Каждый свистящий вздох, казалось, подчеркивал слово. – Вы отдавали себе отчет об интервале времени между тем, как вы лежали на диване, и моментом, когда увидели эту фигуру?

– Не знаю, – простонал Беллоуз, потирая тыльную сторону ладони. – Неужели вы думаете, что я не пытался припомнить? Думаю, какой-то интервал был, да. Это имеет какое-то отношение к лунному свету. Но я не уверен, какое именно. – Он прервался. – Кстати, вы юрист?

Определенно, доктор Фелл напоминал представителя этой профессии, хотя в любое другое время он бы с горячностью отверг подобное предположение.

– Значит, вы называете это полубессознательным состоянием, верно?

– Да, это, так сказать, вежливая форма определения моего тогдашнего состояния.

– Пока вы там лежали, слышали какие-нибудь звуки? Кто-то двигался или что-то в этом роде?

– Нет.

– Но что вас разбудило? Понимаете, меня интересует именно этот момент. Что-то должно было заставить вас посмотреть вверх или как-то побеспокоило вас.

– Наверное, – неуверенно согласился допрашиваемый. – У меня смутное воспоминание, будто кто-то разговаривал или шептался. Но больше ничего не могу вспомнить.

– Послушайте. Я хочу прочитать вам часть вашего заявления.

«Я бы описал его как человека среднего роста, одетого в униформу, которую можно видеть в крупных отелях вроде „Королевского багрянца“ или „Королевского пурпура“. Это была темно-синяя куртка с высоким воротником и серебристыми или медными пуговицами. В лунном свете я не очень разглядел их цвет. По-моему, обшлага куртки были отделаны красной тесьмой. Темно-красной тесьмой. У него в руках было что-то вроде подноса, и сначала он стоял просто в углу и не двигался.

Вопрос: А его лицо?

Ответ: Лицо я не разглядел, потому что там, где у него должны быть глаза, была тень или словно дыра».

Доктор Фелл опустил лист. В освещенном и теплом коридоре гостиницы, покрытом ковром, подобная фигура выглядела просто фантастично. Здесь, в отдаленном деревенском месте, это приобретало совсем другой оттенок. Кент, который раньше не был знаком с этим описанием лица, испытал чувство, сходное с тем ужасом, который его охватил, когда он увидел тело Дженни.

– Вы можете что-либо добавить, мистер Беллоуз?

– К сожалению, нет.

– Вы бы узнали лицо этого человека, если бы снова его увидели?

– Нет, не думаю. Оно было полным, как мне кажется, или такое впечатление ему придавала тень. Господи! – вскричал Беллоуз, и, к всеобщему замешательству, у него на глазах показались слезы. Похоже, слезы жалости к себе. – Кем вы меня считаете? Я был не в том состоянии, чтобы его рассматривать. Если бы у меня не было феноменальной зрительной памяти, может, я вообще бы ничего не заметил. А может, у меня вообще двоилось в глазах в тот момент.

– Успокойтесь! – встревожился доктор Фелл, оглушительно чихнув. – Здесь вы упоминаете о Голубой комнате. Это там был убит мистер Кент?

– Так мне сказали.

– А вы туда не заходили?

Беллоуз притих.

– Мне известно о тех отпечатках пальцев или о том, что их приписывают мне. Но, несмотря на это, честно говоря, не думаю, что заходил туда, даже будучи пьяным. Еще с детства я терпеть не мог ту комнату. Понимаете, это была комната моего деда. Поэтому там такая старомодная мебель, от которой я с радостью избавился, когда продал дом. Отец пугал меня дедом, чтобы приструнить, как каким-нибудь великаном-людоедом из сказки.

– И последний вопрос, мистер Беллоуз. Вы помните поднос или, скорее, подносик для визитных карточек?

– Помню, что видел его.

Доктор Фелл подался вперед:

– На нем что-нибудь лежало?

– На нем?

– Он что-нибудь нес на нем? Подумайте. Когда перед вами раскладывают множество маленьких предметов, вы их легко запоминаете. Это ваш талант. Вы должны его использовать. Лежало что-нибудь на том подносе?

Ричи Беллоуз потер лоб, уставясь на журнал, пошаркал подошвами ботинок. Ничего не произошло.

– Сожалею, – извинился он в сотый раз, – нет, может, что-то и было, но я не помню.

– Большое вам спасибо, – уныло промямлил доктор Фелл. – Это все.

Но даже теперь он не успокоился. Когда они уже выходили, Фелл вернулся задать заключенному еще один вопрос. О чем бы он ни спросил, Беллоуз отвечал решительным отрицанием. Это, казалось, немного развеселило доктора. Во время допроса замкнувшийся в себе Хэдли с видимым усилием хранил молчание. Но по дороге в Норфилд он дал волю своим чувствам.

– Ладно, – мрачно произнес Хэдли. – Давайте вас послушаем. Раньше я задавал вам почти те же вопросы. Что лежало на том подносике? Чья-то голова?