Разбуженные боги

Гимнаст дождался, когда волна вновь поднимет джонку на свой хребет, и вгляделся в происходящее на берегу. Отличий от того, что он видел раньше, было немного. Ну да, люди чуть расступились и, пожалуй, продвинулись поближе к воде. Они вроде как перестали махать руками. Человека, лежащего на песке, не видно, как не видно было и прежде. Но отсюда вообще тяжело разглядеть лежащего человека. Корабль провалился вниз, берег закрыла серая стена воды. Артем вцепился в борт.

– Он погиб! – прокричал Хидейоши, мотая головой и фыркая после налета очередной волны. – Я видел!

Скорее остров Рюкосима сорвется с якоря и отправится в автономное плаванье, чем Хидейоши станет врать. Но ведь он мог совершенно искренне принять одно за другое, скажем, спутать Такамори с кем-то еще.

– Господин посол… – вновь подал голос капитан и многозначительно замолчал.

Артем решился:

– Отправляемся в море, капитан! Снимайся с якоря, уходим!

– Тогда пусть господин посол спустится в трюм и не выходит оттуда. Когда мы выйдем из бухты, будет очень тяжело.

– Все остальные уже в трюме?

– Да. Это очень скоро снесет ветер, – капитан показал на надстройку.

– Надо думать, – буркнул Артем, покосившись на хлипкую постройку из бамбука, ходившую ходуном. – А как вы справились с пиратами, Хидейоши?

– Не было тут никого.

– То есть как? Они же оставались!

– Не знаю. Видимо, перебрались на берег, посчитали, что незачем охранять людей, запертых в трюме. Дескать, если они выберутся из трюма, то все равно в море не пойдут в такую погоду.

– Капитан! Будут нужны руки, сразу зови! Хидейоши, идем!

Артем направился к трюму. Нечего путаться под ногами у профессионалов, надо будет, сами позовут. Он махнул рукой айну, который стоял, обхватив мачту, и, по всему видать, чувствовал себя весьма прескверно на шатающейся палубе.

Хидейоши между тем направился не за Артемом, а к отцу. Садато все еще стоял на корме, размахивал кулакам и, кажется, что-то кричал, поворотясь к берегу, не иначе посылал пиратам последние, самые отборные проклятия.

Артем откинул люк и по скрипучим перекладинам лестницы спустился в трюм. Здесь вовсе не было кромешного мрака. От него спасал фонарь-гандо, подвешенный к крюку. Немного, конечно, можно было разглядеть в его чахоточном желтоватом свете, но по большому счету и разглядывать-то было нечего. Мешки слева, мешки справа были навалены под потолок, в центре, слава богам, они лежали только в один слой, а возле самой лестницы имелся и вовсе свободный пятачок, где уже поблескивала вода.

Люди, кто как смог, расположились на мешках. Веселых лиц Артем не увидел.

– Люк… то есть дверцу за собой закрывай! – задрав голову, крикнул Артем айну, спускающемуся за ним, потом громко позвал: – Эй, купец! Ты где?

– Я здесь, господин посол, – отозвался купец, сопроводив эти слова тяжким вздохом, и грузно завозился в полутьме.

Его имени Артем не помнил, хотя тот его когда-то называл. Он вроде бы и не должен был его помнить, потому как настоящему самураю не пристало знать имена лиц столь низкого сословия. Да и разговаривать с ними настоящему самураю следовало с показной презрительностью и лишь тогда, когда разговора нельзя было избежать. Однако становиться самураем до такой степени Артему все же не хотелось. Тут и до полного скотства рукой подать.

– У тебя здесь нет случайно сакэ, купец-сан? – спросил Артем.

Купец запыхтел и выбрался под фонарь.

– Здесь нет. Там, – купец показал пальцем в потолок.

– Где там?

– В ящике, господин посол.

Ах да. Артем вспомнил этот ящик. Стоял такой у стены внутри надстройки.

– Его же смоет, волны-то какие! – воскликнул Артем.

– Гвоздями тюк-тюк. – Купец изобразил работу с молотком.

– Прибит, хочешь сказать? – понимающе кивнул господин посол. – А я скажу, что это не поможет. Еще скажу – иди туда, купец, и принеси сюда все сакэ из ящика.

Лицо купца исказила невероятно жалостливая мина. Так, наверное, должен выглядеть самый несчастный человек на земле. Наверное, именно с таким выражением лица купец выторговывал себе солидные скидки при заключении сделок.

– Я совсем не моряк, господин посол. Плохо стою, могу упасть в море. – Сложенными ладонями купец изобразил, как он это проделает.

Ему очень не хотелось выбираться на палубу, где царил разгул стихий.

– Иди, кому говорю! – повысил голос Артем. – И волоки все сакэ, какое есть. Еще раз говорю – все. Кому оставлять будем?!

– Я помогу, – вынырнул откуда-то пацаненок Ёсимунэ, но тут же был безжалостно ухвачен за ухо господином послом.

– Куда без команды! Я здесь решаю, кому куда идти, понятно, ученик? Смоет тебя первой же волной, и как мне потом смотреть в глаза твоему папаше-лесорубу? – неподдельно и горестно вздохнул Артем. – Ох и тяжело мне с вами! А ты, купец, иди, не стой, а то скоро совсем нельзя будет выйти.