Раздать сценарий

— Я тоже учусь! Одно другому не мешает, а наоборот — раскрепощает, подстегивает. Человек овладел магией, но он не может освободить собственный разум от иллюзорно воздвигнутых оков без вмешательства алкоголя. За это мне бывает стыдно, и я, чтобы унять горечь, пропускаю стаканчик. Потом пропускаю пару… Да, случается и такое. Но все же. Посмотри на меня! Да я фору дам не только однокашникам, но и на курс, а то и два, вперед!

— Но мне ты уступил поединок! — накинулся на него я, разозленный, что от принудительной попойки уйти не удастся. Тимби с ним! В конце концов, от одного раза ничего не случится, а послушать нового человека лишним не будет.

Тилм выпрямился и двумя глотками ополовинил бокал. Утерев губы, он рыгнул, улыбнулся и подвинулся поближе ко мне.

— Проиграл, да. Но я был пьян, это раз! Я дал тебе возможность возвеличиться — это два.

— Ой, ну не перебарщивай, — поморщился я.

— А что перебарщивать? Думаешь, мне сложно разделаться с тобой? Да мне можно не напрягаться и сотворить Огненную Капсулу, и ни один твой элдри не прорвется сквозь нее. Поливай дождем, кидайся камнями, попробуй ослепить, я не знаю, или скинуть мне на голову метеорит. Твоя структура еще не окрепла. Но это не отменяет того, что ты находчивый и затейливый волшебник. Тактика странная, но такое ведение боя, думается мне, это ваш герб, да?

— В какой-то степени, — скрывая сердитость сказал я, стараясь не показывать, что задет и оскорблен признанием собеседника. Вот тебе и самооценка, вот тебе и подъем в глазах Кассианы. Вот мы разойдемся, и он растрындит всем, что из собственного удовольствия поддался младшекурснику.

— И запомни. Я не проиграл поединок.

Я поспешно закивал.

— Да-да, помню.

— Нет, не помнишь! Потому что я не сказал самого важного. Я не проиграл из-за того, что не расстроился и не сник, а подошел к тебе и познакомился. Понимаешь, победа, равно как и поражение — вещь обоюдная. Если ты победил, то ты не почувствуешь удовлетворения до тех пор, пока не увидишь досаду на лице оппонента, разочарованные взгляды его друзей; пока не услышишь за спиной вопли восторга; пока не почувствуешь объятий девушек и рукопожатий парней. Ты, при всем моем уважении к твоим друзьям, поддержки должного уровня от них не дождался. Мою раздосадованную рожу ты не увидел. Так скажи, почувствовал ли ты вкус победы?

— Не уверен…

Именами Семи Богов! И откуда он такой взялся? Не скажу, что Тилм мне не нравится, но подобной открытости люди мне еще не встречались. Он без промедлений и предисловий раскрывался и изнутри, и как личность, делясь точками зрений и какими-то собственными нажитыми правилами и наблюдениями.

— Так и я не почувствовал своего фиаско. И не за счет тебя, а я пресек мелкие порывы обиды еще на стадии зарождения. Это же всего лишь развлечение. Чтобы вкусить жизнь, ее нужно делать яркой. А яркость достигается за счет контрастов. Ты не увидишь всей белизны цвета, не поместив его в кромешную тьму. Ты не придашь значения собственным знаниям до той поры, пока не станешь лучшим в классе. И не поймешь, что кислое яблоко, которое ты ешь, слаще сахара, до тех пор, пока тебе не подсунут лимон. Нельзя быть постоянным победителем. Вкус победы очень быстро приедается, а дальнейшие выигрыши становятся рутиной. Иногда следует опускаться на несколько ступенек вниз, чтобы узреть, что творится наверху. А там, за облаками, народу меньше. За контрасты!

— За контрасты.

Мы чокнулись и осушили по первому бокалу…

А дальше было много разговоров, заумных фраз, мудрых наставлений и глупейших наивных вопросов. Тилм — человек-вспышка. Мы оставили забегаловку и вышли на улицу. Я обрадовался, что теперь удастся улизнуть, а то ноги уже подводили. Еще чуть-чуть, и начнет подводить язык. И тогда берегись. Берегитесь…

«Может, ты встретишь компанию друзей, Тилм? Ты же популярен, тебя должны знать. Лебеста! Клянусь, если ты не вмешаешься — завтрашнее похмелье повешу на твою совесть!»

По всей видимости Лебеста оскорбилась. Я смутно помню смену трех кабаков… Очень неясно помню череду абсурдных событий. Тилм заходил в заведение, провоцировал пару тройку людей на драку, огребал и выходил на улицу всесовершенно счастливым.

— Зачем ты это делаешь, дурья башка?!

Я приобнял его за плечо и нежданно испытал чувство заботы о друге. Схватился за низ рубашки и ее кончиком промочил разбитую бровь Тилма.

— Наслаждаюсь, Трэго! Ах, как же мне хорошо, Боже-Боже-Боже-Боже-Боже-Боже! — он умолк и резко обернулся ко мне. — Правильно сосчитал?

Я напряг память, вспоминая, как он считал. Стоп. Он же не считал. А-а-а-а!

— Не, кажется, не хватает. Одного или двух — решай сам.

— Пусть будет два! — махнул рукой Тилм. — Боже-Боже. Так и быть, Тимби, я сегодня добрый… — Красота. Нет, ну все же какая красота.

— Да что красивого?! Лицо-котлета по-твоему красиво? Завтрашние болячки? Или моя рубашка? Зачем ты мне ее испачкал, вандал!

— Сам ты вандал! Ты первый начал. Давай постираем ее?

А что, мысль.

— Давай.

Тилм подпрыгнул и захлопал в ладоши.

— Тогда ты моешь, я сушу. Призывай давай струю. Я пока тоже пойду призову.