Раздел имущества

И еще одно обстоятельство заставляло Эми ощущать себя героиней романа Стендаля. Например, Жеральдин, сидящая рядом с Эми в зрительном зале, чуть раньше испытала несчастье по причинам, которые казались Эми очень французскими, хотя она и не могла бы сказать почему. Прямо как в романе, в котором одна из героинь, Матильда, заставила свою мать поехать в оперу, «несмотря на неподобающую ложу, которую предложил им смиренный нахлебник их семьи». Друг Жеральдин, режиссер пьесы, должен был оставить для них в кассе билеты. Но когда они приехали в театр, билетов не оказалось. Жеральдин стала спорить, Тамми и Уэнди, по-видимому, не ожидали, что она собирается устроить сцену, хотя Эми и переживала.

— Должно быть, произошла ошибка. Посмотрите снова. Мадам Шастэн… Тогда сходите и найдите месье Элиаса. Я говорила с ним сегодня утром…

Но месье Элиаса найти было невозможно. Мест больше не было, только на балконе, очень высоко.

— Невозможно сидеть на балконе, — кипела Жеральдин. — Кто-нибудь увидит нас там.

Литература — учитель жизни. В конце концов они сели на балконе, но Эми чувствовала, как от Жеральдин веет раскаленным негодованием, и поскольку любой бы был смущен, пригласив друзей и не достав билетов, в этом не было ничего специфически французского, на что могла бы указать Эми… Но сама она не нашла бы в этой проблеме — где можно сидеть в театре — ничего такого, из-за чего можно было почувствовать себя несчастной. Ее собственное зарождающееся несчастье было более значительным.

После пьесы, за ужином, Жеральдин частично извинилась за то, что вовлекла их в неприятную сцену и заставила сидеть на плохих местах. Она пояснила, что причиной ее необычной несдержанности была, как всегда, Виктуар. Тамми и Уэнди кивнули, у них был большой опыт в выслушивании несчастий Виктуар. Расставание Виктуар и Эмиля, по-видимому, не повлечет за собой сложностей ни со стороны Виктуар, ни со стороны Эмиля. Не будет никаких обсуждений, передумываний, взрывов эмоций, как это обычно происходит в случае разрыва. Кажется, все кончено.

— Возможно, все дело в понимании судьбы, заложенной в североафриканских генах Эмиля, — сказала Жеральдин. Оба они приводили ее в отчаяние своим нежеланием прилагать усилия для того, чтобы остаться вместе. — В Америке у вас есть консультанты по брачным отношениям. Надеюсь, что эта идея приживется и здесь. Я бы оплатила их визит к такому специалисту, но они оба, по отдельности, отказались от этого. Он приезжает, звонит, берет детей на прогулку, но ничего не делает для того, чтобы склеить их брак, то же самое и Виктуар. Если она знает, что он придет, она уходит из дому. А теперь, я думаю, он вернулся в их квартиру, поэтому она туда не поедет.

— Дело в деньгах, — высказала догадку Уэнди. — Получив наследство, она почувствовала себя более независимой. Она знает, что ей не надо мириться с тем, с чем она мирилась до этого.

— Она не получила денег! И не получит, пока не продадут дом, и ей надо заплатить более трехсот тысяч евро за это наследство, и довольно скоро. Правительство безжалостно. Боюсь, что она, со своим снисходительным характером, просто не способна жить так дальше. Даже я, обожающая Эмиля, вижу, что он обращается с ней, как с наиглупейшей особой. Не говоря уже о его страсти к женщинам. Он — cavaleur impénitent[220].

Эми встревожили эти откровения. Жеральдин назвала Эмиля «нераскаявшимся кавалером», и сначала Эми решила, что это выражение связано с занятиями конным спортом, тогда странно, что Виктуар возражала против этого. Но Эми быстро поняла, что имеется в виду переносное значение, и мысленно взяла на заметку, что эту метафору надо проверить по словарю, хотя ее смысл и был вполне ясен.

— Виктуар слишком романтична и совсем не понимает мужчин. Но я думаю, что причина не только в этом, — продолжала Жеральдин. — Она влюблена в свою идею жить в Провансе с этими англичанами, ее новыми братом и сестрой, в château Адриана Венна. Она говорит о château как о своем настоящем доме, как будто она никогда не была счастлива со мной и Эриком. После всего того, что сделал для нее Эрик! Он особенно остро это переживает…

Уэнди и Тамми, как американки, были настроены принять сторону Виктуар. Они тоже, как современные женщины, не считали, что должны мириться с такими провокациями, какие устраивал ей Эмиль; Виктуар — такая принципиальная, очаровательная, несовременная — совершенно права, что решила наконец постоять за себя и поддержать свое самоуважение. Эмиль, этот неисправимый бабник, хотя и восходящая фигура французского пантеона, был не тем человеком, за которого надо выходить замуж.

— Его лучше иметь в качестве друга, чем мужа, — сказала Уэнди. — Виктуар просто не то выбрала.

— Ей просто надо было взять его в любовники, — подвела итог Тамми. — Она такая красивая, она сразу же найдет себе кого-нибудь другого — как и ты когда-то, не забывай.

Эми поняла, что Жеральдин не понравилось, что ей напомнили о неприятном эпизоде из ее прошлого: о зачатии Виктуар.