Разделенный Мир

На этот раз он оказался в широком и высоком проходе. Необработанные гранитные стены далеко расступились, бросив под ноги магистру широкую дорожку, выстланную тонким золотистым песком. Коридор был достаточно ярко освещен льющимся от стен желтоватым, мерцающим светом. Он широко шагал, привычно выбрасывая посох вперед, и песок под его ногами слабо шуршал в такт шагам.

Несколько минут спустя Лисий Хвост почувствовал, что становится жарко. Он откинул капюшон и расстегнул балахон, но жара становилась все сильнее. Скоро он скинул свою серую хламиду, оставшись в рубашке и штанах. Рука, через которую он перекинул свою верхнюю одежду, мгновенно вспотела. Пот градом катился по лицу магистра, под мышками только что не хлюпало, противные липкие струйки стекали по груди. Рубашка прилипла к телу, а пояс штанов потемнел от пота. Лисий Хвост с удивлением подумал, что никогда так не потел.

И кроме того, ему все больше и больше хотелось пить. Он даже с досадой хлопнул себя по лбу, поняв, что не захватил привычной фляжки. Или все-таки захватил?! Он никак не мог припомнить, была ли у него на поясе фляжка, когда он выходил из своей кельи, и этот непонятный провал в памяти все больше его раздражал. Дорога испортилась. Все чаще из песка стали выступать обломки еле заметенных скал, груды острых камней, которые приходилось обходить, а через некоторые даже перелезать.

Магистр очень устал. От жажды у него мутилось в голове, иначе он давно бы заметил, что шагает уже не по подземному коридору, а по скалистому ущелью, над которым высоко в небе сияет яростное, беспощадное солнце. Но он не смотрел по сторонам, он весь обратился в слух, поскольку на самом краешке слышимости ему почудился плеск воды. Еще несколько десятков шагов, и магистр явственно услышал впереди булькающий перекат ручья.

Он уронил свою хламиду и, перехватив посох посередине, почти бегом рванулся вперед. Действительно, за ближайшими валунами, перегородившими тропу, он увидел маленький, чистый ручеек, перебросивший свою серебряную ленточку поперек дороги. Лисий Хвост упал перед ручьем на колени и погрузил в него ладони.

Вода оказалась не холодной, как ожидал магистр, а тепловатой, такой, что руки почти не ощущали ее. И все-таки это была вода. Лисий Хвост зачерпнул полную пригоршню и с наслаждением поднес к губам. Он хотел сначала прополоскать рот, а затем уже сделать небольшой, но такой важный глоток, но совершенно непроизвольно выплюнул воду. Она была горько-соленой.

«О Боже, да что же это?!» – вспыхнула у него в голове горестная мысль, и сразу же, неизвестно откуда, пришел ответ: «Это слезы твоей матери…»

– Так это не вода?! – завопил магистр, не совсем понимая от жажды, что ему сказали, и тут же замолчал пораженный. Только через несколько секунд ему удалось выдавить из себя: – Это… слезы моей… матери?!

– Да, это слезы твоей матери… Сладкие, прохладные слезы радости и любви… – подтвердил все тот же спокойный Голос.

– Но они же полны горечи… – растерянно пробормотал Лисий Хвост.

– Нет! Они чисты и прохладны… – спокойно ответили ему.

– Какое там – «чисты и прохладны»! Сплошная соль и горечь!…

– Просто ты еще не пробовал слез боли и разочарования…

– Хорошо, пусть это будут слезы любви, пусть они чисты и прохладны… пусть! А простая вода здесь есть?! Простая вода, пусть даже из грязной лужи!

– Любая вода – это слезы… Слезы людей, слезы живых существ, слезы травы и деревьев, слезы Мира… Почему ты думаешь, что слезы Мира отличаются по вкусу от слез твоей матери?…

– Ну скажем, слезы Мира, как ты их называешь, мне больше по вкусу!… – раздраженно крикнул магистр. – Если уж мне придется пить слезы, так я предпочитаю родниковые!…

– Просто ты раньше не чувствовал их вкуса… – тише пробормотал в ответ Голос.

Но Лисий Хвост грубо перебил его:

– Не чувствовал, не чувствую, не почувствую!… Мои чувства тебя не должны касаться! Просто скажи – обычная вода здесь есть?!

– Поищи… – еще тише ответил Голос и замолчал.

Лисий Хвост встал с колен и, подхватив свой посох, двинулся дальше. Он не раздумывая перешагнул маленький ручеек слез своей матери и не оглянулся, чтобы посмотреть на него. Жажда, неумолимая жажда тянула его дальше.

Буквально через несколько шагов магистр наткнулся на маленький родничок, резво выпрыгнувший из-под скалы. Магистр кинулся к нему и, прильнув губами к камню, набрал полный рот воды… От ее горечи у него так свело скулы, что он даже не сразу смог разжать зубы, чтобы этот восхитительный глоток покинул его рот. Он свалился рядом с журчащей струйкой и, с ненавистью и вожделением глядя на текучую воду, пробормотал:

– А это чьи слезы?…

Его невидимый собеседник помолчал, словно раздумывая, стоит ли отвечать, но наконец нехотя произнес:

– Это слезы старого крокодила…