Раздели мою боль

Заслушавшись, Ника не заметила, как сплошной облачный покров за окном стал рассеиваться и первый солнечный лучик, прорвавшись сквозь неплотно прикрытые жалюзи, осветил браслет. Словно ожив, гранаты внезапно загорелись изнутри темно-вишневыми огоньками, напоминавшими капельки свежей крови. Заметив эту метаморфозу с камнями, Андре вздрогнул и, прервав рассказ, переменился в лице.

— Извини, я что-то неважно себя почувствовал, — произнес он извиняющимся тоном, все больше и больше впиваясь взглядом в горящие огоньки. — Ты придешь завтра?

— Обязательно, — кивнула Ника и совершенно потерянная отправилась к выходу. — Постой, — бросил он, ей вдогонку, протягивая браслет, — мне что-то нехорошо. Если вдруг со мной что-то случится, обязательно возвращайся с Павликом в Петербург. На Фонтанке у Живоначальной Троицы разыщи мою сводную сестру и покажи ей этот браслет. Она поможет вам с сыном устроиться.

От этих слов ее, будто током ударило.

«А что с тобой случилось на самом деле? — хотелось выкрикнуть Нике, — ведь я сейчас уйду и не узнаю этого никогда», — но, внезапно вспомнив, где она находится, вовремя прикусила язык и осторожно на цыпочках покинула палату.

Витька встретил ее напряженно ищущим взглядом.

— Мне можно зайти? — нетерпеливо спросил он.

— Если хочешь посмотреть на спящего отца, — вздохнула Ника, окончательно приходя в себя.

— Разве, увидев браслет, он так ничего и не вспомнил? — удивился Витька.

Ника отрицательно помотала головой:

— Андре….наш отец долго смотрел на браслет и рассказывал его историю, а потом неожиданно плохо себя почувствовал и попросил меня удалиться. Мне надо рассказать все это врачу, — вдруг вспомнила она и, обернувшись, увидела, как Николай идет им навстречу.

— Извините, только что после операции. Наша задумка удалась? — подойдя и протягивая Витьке руку, поинтересовался он бодрым тоном.

— И да, и нет, — вздохнула Ника. — На слова о сыне он никак не отреагировал, просто обрадовался. Тут к счастью заметил браслет и стал рассказывать его историю, а потом… я не знаю, как это толком объяснить, сквозь жалюзи пробился солнечный луч, осветив браслет необычным образом: камни сразу вспыхнули и внутри зажглись огоньки, похожие на капельки свежей крови. Заметив это, он переменился в лице и сказал, что хочет отдохнуть. Доктор, он умрет? — вдруг жалобно добавила она.

— Кого вы имеете в виду? — уточнил Николай, заметив, что с Никой творится что-то неладное.

Ника кивнула в сторону палаты и… запнулась.

— Олега, — наконец, вспомнила она.

— Думаю, теперь все скоро образуется. Похоже, вы добились своего, началась обратная реакция. Теперь остается только ждать и надеяться, — заметил Николай. — Идите, отдыхайте. Сегодня ночью я дежурю и понаблюдаю за ним. Если понадобитесь, позвоню, — и еще раз протянул Витьке руку.

…Красные огни внезапно вспыхивают капельками крови. Увеличиваясь в размерах, они становятся все ближе и скоро останавливаются совсем. Только теперь это уже не кровь, а сигналы светофора.

«Откуда они могли взяться?» — в сознании Олега, как во сне перевертывается страница. Андре бесследно исчезает, его место занимает маленький мальчик Павлик. С мамой и папой Николя они едут в пролетке по просыпающейся Праге. Лошадь бодро цокает подковами по булыжнику моста через Влтаву и дальше, дальше, пока не показывается здание вокзала.

— Добрались, наконец, — облегченно вздыхает мама и целует Николя в щеку, — спасибо за все.

Тот на прощанье треплет Павлика по голове:

— Если что случится, обязательно напиши, — говорит он маме и поспешно уходит.

— Куда папа пошел? — удивленно спрашивает Павлик. — Он что, не будет жить с нами?

Мама отрицательно помотала головой:

— Нет, твоего настоящего отца звали Андреем, запомни это. Он умер от кровоизлияния в мозг на руках у дяди Николя и похоронен на Ольшанском кладбище. Там упокоилось много русских людей…

Потом они вдвоем с мамой долго путешествуют на поезде из страны в страну. Сквозь сон Павлик слышит глухой перестук колес, неожиданно из кромешной тьмы выплывают красные огни, и поезд останавливается.

— Проснись, Павлик, это граница, мы в России, — шепчет на ухо мама, осторожно тряся его за плечо. — Сейчас документы будут проверять.

В вагоне появляются мужчины в военной форме и с винтовками наперевес. Странно, они говорят на том же языке, на котором с ним общается мама.

— Куда следуете? — сурово спрашивает военный помоложе, подозрительно глядя на Павлика.

— Домой, в Ленинград, — испуганно отвечает мама.

— А может, сразу на Соловки? — ухмыляется военный. — Чего небо зря коптить? Советской республике не нужны такие «возвращенцы».

— Ну что ты зря людей пугаешь, — останавливает его подошедший военный постарше, глядя на браслет на маминой руке и удовлетворенно кивая. — Они и так намаялись на чужбине. Пойдем, лучше в соседнее купе, там явная контра окопалась…