Разделяй и властвуй

Мы с Крокусом выскочили из лесной избушки на открытое пространство одновременно, хотя Андрей и обещал мне обождать в помещении, но, как всегда, обманул. Мой револьвер и его «магнум» заголосили одновременно. Неприятель не ожидал столь агрессивной и стремительной атаки, а потому, прежде чем их автоматы ответили встречным огнем, я и Бекешин успели скрыться за стоящей напротив иномарки «девяткой». Вот тут-то и завязалась жесточайшая перестрелка. И мы, и они находились вне зоны досягаемости пуль, но каждая из противоборствующих сторон во что бы то ни стало стремилась одержать верх. Крокус витиевато матерился под самым моим ухом с каждым произведенным в молоко выстрелом. Я палила не столь интенсивно, как мой клиент, больше стараясь отыскать выход из сложившегося положения. Пробовать переместиться в салон «девятки» было бесполезно. В этом случае мы превращались в идеальные мишени для автоматчиков. Отступать назад в сторону леса — аналогичные перспективы. Оставался только один выход. Спровоцировать противников якобы наметившейся вылазкой и заставить их самих нарисоваться на открытом пространстве. Предприятие было более чем рискованным, но сидеть за корпусом «девятки» вечно и обмениваться с неприятелем огневыми комплиментами я тоже не собиралась.

— Прикрой меня, — обратилась я к Андрею.

— Что ты задумала? — возможно, первый раз в жизни он обеспокоился за меня по-настоящему.

— Надоело все время обороняться.

Бекешин хотел что-то возразить на это, но последующие действия кардинально переломили ход развязавшейся войны. С извилистой тропинки, ведущей к автомагистрали, резво выскочил джип «Чероки» и помчался прямо на «Ауди». Я без труда опознала автомобиль Графа и благодарно воздела глаза к небесам. Провидение сегодня было полностью на нашей стороне.

Автоматчики живо обернулись лицом к новым противникам, и пули лихо застучали по гладкому корпусу внедорожника. Джип даже не сбросил скорость. Бронированный корпус автомобиля позволял пассажирам чувствовать себя в полной безопасности. Нервы братков в кожаных куртках сдали. Они обратились в бегство. Я бы могла позволить им уйти с места сражения целыми и невредимыми, но вот мои соратники не разделяли подобных гуманных соображений. Один из парней был немедленно сражен наповал выстрелом из «магнума», и хмурое лицо Бекешина наконец-то разгладилось. Результат все-таки был им достигнут. Что касается подельника убитого боевика, то он и вовсе, грамотно расценив обстановку, швырнул автомат на землю и задрал руки вверх, всем своим видом демонстрируя капитуляцию. Данный поступок не сохранил ему жизни. Парень, поддетый передним бампером стремительно несущегося джипа, полетел вверх и, изобразив в воздухе замысловатое сальто, рухнул на землю. Я ни на минуту не усомнилась в его летальном исходе.

«Чероки» остановился рядом с нами. Передняя дверца распахнулась. За рулем внедорожника сидел Граф, облаченный, как это ни странно, в синие потертые джинсы и вязаный свитер с высоким горлом. Типичный российский труженик на охоте. Справа от него развалился Пастор, с безразличным видом попыхивая в раскрытое боковое окошко толстой кубинской сигарой.

— Вас не подвезти, ребята? — с улыбкой спросил Устинов.

— Смотря в какую сторону вы направляетесь, благодетели.

Я заткнула револьвер за пояс. Крокус нервно расхохотался — выходило накопившееся напряжение.

Глава 14 Пришла пора платить по векселям

— Значит, Фартовый? — Граф недобро прищурился. Уж я-то знала, что это его выражение лица не предвещает ничего хорошего.

— Он, паскуда. — Крокус совершил несколько энергичных затяжек.

Мы остановились возле парадного входа банка «Монреаль», но покидать уютный салон джипа пока еще никто не торопился. Именитые воры в законе Устинов и Монькин по-прежнему занимали передние сиденья автомобиля, а мы с Бекешиным расположились позади. На протяжении всего пути от лесной избушки до банка «Монреаль» мы с Крокусом по просьбе Графа излагали события последних двух часов. И Олег, и его столичный друг внимательно слушали повествование и ни разу не перебили нас ни одним вопросом. Пауза долго сохранялась и по завершении рассказа.

— Я становлюсь кретином, — вынес себе диагноз Граф. — И как мне сразу не пришло в голову, что это Фартовый?

— Пора пускать тебя в расход, Олег, — серьезно заявил Пастор, но мы все прекрасно знали, что Виталий Александрович таким неумелым способом претендовал на хорошую шутку.

— Не спорю, — сказал Граф и закурил сигарету. — Но, так или иначе, сегодня я планирую исправить допущенную ранее оплошность. Давайте заберем эти ценные записи Дрозда.

Он открыл было дверцу салона, но я осторожно опустила руку на плечо Устинова:

— Пойдем только я и Крокус.

— Мы это уже проходили, — ехидно заметил крупный московский политик. — Шишек еще не набили?

— Черт возьми! — запальчиво воскликнул Андрей. — Мы же не знали, Граф, что кто-то пойдет вопреки решению схода. Знай мы заранее, что за всем этим стоит Фартовый…

— Я чувствовал, братишка, — Олег повернулся назад, и его бездонные глаза наполнились вечной мерзлотой.