Разделяющий нож: Приманка. Наследие

– Не знали этого и те, кто сражался на Волчьем перевалу – сухо ответил Даг. И прежде чем Саун смог задать очевидный вопрос: «Откуда ты знаешь?», продолжил: – Саун, Содо, Варлин – вы все хорошо знаете окрестности Боунмарша. Ну-ка, расскажите нам о них.

Обычная процедура: Даг отступил в тень, предоставив местным дозорным делиться знаниями; остальные принялись задавать им «подробные вопросы, склонившись над драгоценными пергаментными картами, и чертить палками на земле схемы, стирать их и чертить заново. Даг слушал так же или даже еще более внимательно, чем прочие, перебирая в уме тактические подходы; он печально признавался себе, что девять десятых планирования на практике окажется бесполезным.

Собравшимся хватало и мозгов, и опыта, так что Дагу почти не нужно было направлять подробное обсуждение; две неудачные идеи сразу же были отвергнуты Утау и Обайо еще до того, как Даг успел открыть рот, а три удачные, которые Дагу и в голову не приходили, обсуждались, пережевывались и улучшались почти без его участия. Мари, да благословят ее боги, взяла на себя трудную задачу – уговорить отдать разделяющие ножи двоих дозорных, которые не вошли в ударный отряд: иначе у шести пар, отобранных для тайного нападения, было бы всего четыре ножа. Напоследок дозорные по-новому разбились на пары, потом, молчаливые и задумчивые, отправились к своим кострам. Даг пожелал им выспаться лучше, чем это ожидало его самого.

Он вытянулся на спине на своем тонком одеяле, почти не защищавшем от холода и сырости земли, и стал высматривать звезды на затянутом тонкими облаками небе, стараясь успокоить поток мыслей. Не было смысла еще раз перебирать в уме планы на завтра – в десятый, а то и в двадцатый раз. Сегодня он сделал все, что мог, и только уснуть ему не удавалось. Когда Даг сумел изгнать из мыслей заботы об эскадроне, вернулась тоска по Фаун.

Он так привык за эти недели к ее обществу, как будто она всегда была рядом или заполнила какую-то пустоту в его душе, чего он ждал многие годы. Он научился находить наслаждение не только в ее упоительном теле, будившем желания, которые он считал притуплёнными временем, возрастом и усталостью, но и в сиянии ее широко раскрытых глаз, когда она задавала свои бесконечные вопросы, в решительной складке губ, когда перед ней вставала новая проблема, в ее беспредельном изумлении перед чудесами мира. И если ее жадное стремление все узнать в жизни было для него радостью, то его собственное, вновь пробудившееся, вызывало у него изумление.

Даг тревожно задумался над темной стороной этой блестящей монеты. Не пробудила ли вновь в нем женитьба страх смерти? Неизбежный конец так долго не казался ему ни другом, ни врагом, просто данностью, которую следовало принять и научиться жить с ней, как с отсутствующей рукой. Если человеку нечего терять, никакой риск не вызывает особой паники, а страх не туманит голову. Если такое безразличие превращало его в отточенный клинок, не затупился ли он теперь?

Правая рука Дага скользнула по груди и стиснула тяжелую тесьму, стягивавшую левую руку повыше локтя, вызывая обнадеживающий отзвук живого Дара Фаун. Да, теперь ему было что терять. Благодаря тени, которую отбрасывал его страх, Даг начал яснее видеть собственные желания, любопытство в отношении будущего, которое внезапно перестало быть ограниченным и неизбежным, а стало полным неизвестности, новых мест и людей, о которых он раньше и представления не имел.

«Проклятие, я хочу жить!»

Не лучшее время сделать такое открытие, а? Даг фыркнул с презрением к себе.

Чтобы не позволить своим мыслям снова и снова ходить по кругу, Даг прижал к груди левую руку, как ее бы она могла заменить ему отсутствующую Фаун, и решительно закрыл глаза. Летняя ночь коротка. На рассвете они поскачут на юг.

«Так позаботься о том, чтобы твое тело и твой разум ехали на одном и том же коне, старый дозорный».

10

«Прошло три дня, – думала Фаун. – Сегодня начнется четвертый». Кончилась ли схватка, да и началась ли, и там ли эскадрон Дага – где бы это «там» ни было? Где-то на западе, да, и он все еще жив – это-то свадебный браслет ей говорил. Лучше, чем полная неизвестность, но совершенно, совершенно недостаточно...

Фаун издали смотрела, как Каттагус усаживается за дощатым столом с ножом, шилом и кусочками оленьей кожи.

Сегодня утром ему предстояло сшить пару новых туфелек для своей внучатой племянницы Тези – судя по тому, как та зачарованно сновала вокруг и хихикала, когда старик, примерив ее ножку к куску кожи, пощекотал девчушке пятку. Может быть, его правая рука и совершенно случайно коснулась левого запястья, прежде чем он наклонился вперед и начал кроить...