Разделяющий нож: Приманка. Наследие

Нет, не нужно, чтобы ему пусто было. Это несправедливо. Фаун неохотно признала, что парень проявил мужество, да и Хохария не выбрала бы его из всех своих подмастерьев и не взяла с собой, если бы он ничего не стоил. Просто Фаун чувствовала бы себя лучше, если бы он оказался круглым дураком, а не проявлял глупость только в отношении крестьян. Тогда он не заставлял бы ее так сомневаться в себе. Фаун вздохнула, поднялась и побрела к отхожему месту на краю рощи.

Вернувшись, она уселась на своем одеяле и стала смотреть на Дага. Пятна лунного света наставляли его неподвижное лицо казаться пугающе мертвым. Темный блеск его улыбающихся глаз все исправил бы, но ввалившиеся глаза оставались закрытыми. Может случиться, подумала Фаун, что он умрет и она уже никогда больше не увидит яркого золота его взгляда. Она проглотила комок страха, сжавшего ей горло. Позволят ли ей коснуться тела Дага после его смерти?

«Я могла бы коснуться его сейчас». – Только что она могла сделать для Дага, чего уже – и с большей безопасностью – не сделали другие...

«Что ж, лучше подождать».

Спирально закрученное подкрепление Дара... Фаун стала обдумывать фразу, словно пробуя ее на вкус. Для Хохарии это явно имело какое-то особое значение, как и для Мари с Дагом. Подкрепление Дара, свернувшееся в спираль, которое не становилось постепенно частью своего нового хозяина... Фаун потерла руку, гадая, не было ли таким же то подкрепление, которое проделал с ее Даром Даг. Если она правильно поняла объяснения Хохарии, то такая спираль была отделившейся частью Злого, так же как через браслет на нее действовала отделившаяся часть Дара Дага. Вспомнив Злого, которого они убили в окрестностях Глассфорджа, Фаун порадовалась тому, что они с Дагом остановили его прежде, чем у того развились столь ужасные способности.

Фаун нахмурила брови. Видела ли Хохария когда-нибудь Злого так близко, как она сама? Мастера по большей части оставались в лагере, так что, может быть, и не видела. Разделяющие ножи, возможно, и трудно изготавливать, однако пользоваться ими совсем просто – крестьянский ребенок мог бы это сделать, как это Фаун и продемонстрировала. Она улыбнулась, вспомнив отчаянный крик Дага: «Бей острым концом!»

Мысли Фаун падали, как капли воды в неподвижный пруд.

«Разделяющие ножи убивают Злых».

«В Даге, Артине и других пленниках сохраняются остатки Злого».

«Может быть, чтобы полностью их очистить, требуется дополнительная порция смертности».

«...А у меня есть разделяющий нож».

Фаун сделала глубокий вдох; ее охватил озноб. Ведь невозможно предположить, чтобы она придумала что-то, что не пришло в голову ни Дагу, ни Мари, ни Хохарии; должно быть, они по какой-то веской причине отбросили такую мысль, а Фаун слишком невежественна и поэтому не знает... Или все-таки возможно?

С разделяющими ножами связано очень много чувств и традиций Стражей Озера. Эти предметы – жертва во всех смыслах а потому священны. Никому и в голову не придет дурачиться с разделяющим ножом. Фаун сгорбилась и обхватила себя руками; сна теперь у нее не было ни в одном глазу.

Ведь не обязательно же пронзить им сердце, правда? Это необходимо только для незаряженных ножей, которые еще не получили своей дозы смертности. Чтобы высвободить ее, достаточно попасть в любую часть состоящего из Дара тела Злого. Тогда в Глассфордже Фаун могла ткнуть Злого в ногу, и это дало бы тот же потрясающий эффект. А где, интересно, находятся части Злого в телах зачарованных Стражей Озера? Слились они воедино или были разрозненными, они наверняка все соединены между собой, потому что прикосновение к любому из них приводило в действие ту же западню.

Ценность и действенность ее ножа, говорил Дор, сомнительны. Он не обладает сходством...

«Но этот нож – единственный, на который я имею право».

Взгляд Фаун упал на Дага.

«И он – единственный, на кого я имею право. Значит...»

Поспешно, прежде чем решимость изменила ей, Фаун поднялась и, стараясь не касаться Дага, осторожно откинула одеяло. Она увидела его грудь с выступающими ребрами, слишком свободную набедренную повязку, длинные ноги. В лунном свете тело Дага казалось сгустившейся тенью – ужасно худым. Фаун думала, что ей удалось немного откормить его, но теперь от ее успеха ничего не осталось; недели ужасного напряжения сделали Дага еще более тощим.

Не в сердце, не в глаз, не в живот... Чтобы рана не оказалась смертельной, приходилось ограничиваться ногами и руками, старательно выбирая места, где нет больших сосудов или нервов. Фаун знала, что рана под мышкой была бы опасной, так же как под коленом или на внутренней поверхности бедра. Лучше выбрать наружную поверхность бедра или руку ниже плеча. Крепкие мышцы рук Дага показались Фаун слишком тонкими по сравнению с длинным клинком, висящим у нее на шее.

«Значит, бедро».

Фаун склонилась над Дагом.